Между развитыми странами капиталистической системы существуют кардинальные различия на уровнях повседневной жизни, социального содержания труда, отношения к бизнесменам-менеджерам, стиля управления персоналом, тактики сделок. Для анализа данных различий применяются семь критериев: правила и исключения из правил; конструкция и деконструкция; способ управления; восприятие внешнего мира; синхронизация процессов; выборы руководства; равенство шансов. Эти феномены создают индивидуальное богатство, благосостояние государств и образуют универсальную систему ценностей, которая объясняет влияние культуры на экономический выбор. Образцом развитого капитализма считаются США. Культура этой страны базируется на идее универсализма, которая способствует образованию богатства, но одновременно порождает ряд отрицательных следствий: идеализацию точных наук; применение их результатов в промышленности и культуре; всеобщую бюрократизацию жизни и поведения.
В США анализ преобладает над синтезом и господствует метод дилемм, который включает убеждение в объективности фактов. Но это убеждение есть особое свойство культуры и человеческая склонность. Эта склонность характерна для Англии и США – факты считаются фундаментальнее контекстов. В Азии такого свойства не существует. Любые факты воспринимаются и интерпретируются в рамках контекста. Поэтому положения «Факты не лгут» и «Контекст не лжет» равнозначны. Проблема сводится к американской вере в объективизм. Эта вера противостоит азиатскому убеждению: любое знание относительно, поскольку наблюдение вещей и людей без определенных намерений невозможно и нежелательно.
Американцы считают всякое нарушение договора моральным проступком и юридическим преступлением. По сути, такая трактовка договора выражает интересы юристов. Эта группа занимает господствующее положение в США (все фирмы нанимают на работу дорогостоящих юристов) и сильно влияет на американскую культуру, в том числе экономическую. Американский стиль управления определяет пределы аналитического ума. Целевое управление требует от подчиненных самостоятельного определения целей. Их достижение становится мерой успеха и оценки менеджеров и рабочих. Но общее свойство аналитических культур – разделение головы и рук, слова и дела, мысли и действия. В последнее время к этому прибавилось географическое разделение – мозг корпорации находится в Чикаго, а руки в Мексике или на Филиппинах.
Индивидуализм – значимый элемент культуры США – воплощен в мифе «всепобеждающего индивида» и выражается в следующих недостатках: игнорирование потребностей сообществ; непостоянство и внутренняя управляемость американских менеджеров, которые постоянно меняют место работы ради повышения доходов; медленная реакция на изменения среды.
Отношение к законам в США тоже своеобразное. Если индивид готов нести наказание за нарушение законов, он глубоко уважает законы, которые должны быть справедливы всегда и везде. Личное счастье – результат социальной вменяемости индивидов. Со времени «антитрестовского закона» американцы негативно относятся к большим экономическим структурам. Американцы считают всякие связи и группы такого типа тайными, своекорыстными, коррумпированными и сводящими к минимуму личный вклад каждого члена. В этом есть резон. Большие структуры – это множество групп заговорщиков, которые объединяются ради собственной пользы, преимущества над другими группами, и пренебрегают общими интересами. Групповые связи ведут к тому, что «злодейские заговоры» в настоящее время охватили промышленность, профсоюзы, классных специалистов и правительства. Все ищут жертву в виде «общего блага». Так компрометируется идея союза, который квалифицируется как подготовка к угнетению неорганизованных индивидов.
Первая концепция времени и тип менеджера наиболее характерны для США, вторая – для Японии. США – это «страна суматохи», в которой время стало безжалостным преследователем и ушедшим поездом. Американская культура рассматривает человеческую жизнь как краткий миг, за который надо отчитаться перед Богом. Это порождает ряд отрицательных следствий: узкую трактовку успеха; стремление к немедленной выгоде; недооценку прошлого опыта; связь личной ответственности с кратким периодом выполнения менеджерских (и политических) функций; воздействие на мораль (если время воспринимается как смерть с косой, то само его течение опасно); рационализм; количественное обоснование решений; «бумажную производительность»; приоритет молодости над старостью; стихию творческой деструкции. Убеждение в смертности товаров и рынков обладает силой само подтверждающегося пророчества. Возникла даже особая отрасль «кризисного управления» (когда фирмы накануне банкротства), которое отрицает полезный опыт гибнущих предприятий и его использование новыми фирмами. Каждая из них начинает заново. Метафора «времени смерти» подобна гипнозу. Это подтверждает факт высокой смертности американских менеджеров.
Достижение – приписывание статуса порождает специфическое отношение между равенством и иерархией. В американской культуре образ игры и конкурса выполняет главную роль, а иерархия считается цепью указаний. В Японии иерархия приняла образ семьи, сада, связи старших и младших по принципам морального долга, благодарности, координации прошлых, настоящих и будущих событий. Американцы правы в том, что модель «семьи» оправдывает протекцию, непотизм, этнические барьеры и сложившиеся зависимости. Однако вследствие такой установки в США практически не встречаются индивидуальная лояльность и самопожертвование ради фирмы.
В США культивируется конфликт между группами «выдающихся работников» и «вечных неудачников». Нереализованные стремления порождают множество фрустрированных людей. Попасть в высший круг бизнеса и власти крайне трудно, зато выпасть можно в любой момент. Средний успех не считается успехом. Большинство проигрывает схватку за успех и постоянно слышит, что само в этом виновато. Дилемма иерархии и равенства объясняется тем, что в странах Запада не существует восточной мудрости «Начальству виднее». Однако иерархическое государство (Япония) достигло больших экономических успехов. Для объяснения этого факта авторы предлагают модель, в которой бюрократия и семья трактуются как две системы равенства и иерархии, механического и органического порядка. На Западе господствует механический порядок бюрократии. Он включает: аналитические и детальные указания сверху донизу; ни одно из них не является всеобъемлющим, предполагая интерпретацию низшими уровнями; отношения между уровнями власти и управления безличны, рациональны, утилитарны, бесстрастны. Отсюда вытекает еще одна проблема: без иерархии индивидуализм превращается в анархию; иерархия затрудняет достижение статуса, а его передача не имеет смысла при равенстве людей; связь анализа с партикуляризмом нарушает принципы целостности и порядка.
Достижение – приписывание статуса порождает специфическое отношение между равенством и иерархией. В американской культуре образ игры и конкурса выполняет главную роль, а иерархия считается цепью указаний. В Японии иерархия приняла образ семьи, сада, связи старших и младших по принципам морального долга, благодарности, координации прошлых, настоящих и будущих событий. Американцы правы в том, что модель «семьи» оправдывает протекцию, непотизм, этнические барьеры и сложившиеся зависимости. Однако вследствие такой установки в США практически не встречаются индивидуальная лояльность и самопожертвование ради фирмы. Это порождает дилемму достижения – приписывания статуса. Зависимость статуса от личных успехов связывает линейную концепцию прогресса с прагматизмом и эмпиризмом. Награждаются только те, кто лучше работает. Критерий личных успехов позволяет выявить человеческий потенциал, но скрывает конфликт между «выдающимися» и «хорошими» специалистами.
Итак, неоинституциональная теория базируется на посылках: капитализм – игра по строгим правилам; дивергенция (расхождение траекторий) – закон развития западного капитализма. Но в последние десятилетия ХХ в. англосаксонские страны стремятся навязать парадигму своей культуры всему остальному миру.
Список литературы:
- Кундин А.В. Новый тип организации государства: Рациократия. [Электронный ресурс] // SCI-ARTICLE.RU. 2020. URL: http://sci-article.ru/number/08_2020.pdf
- Кундин А.В. Общая концепция Мета-учения, Журнал МФКО «Философия и космос», т 18, 2018.
- Абдуллаев С. О. соотношении категории тождества и понятия идентичности. – с.3, 2017 г.
- Бугайчук Т. В., Доссэ Т.Г. Идентичность как объект исследования социальных наук. — Ярославский педагогический вестник. 2013. № 3. Том II -с. 213. [Электронный ресурс]. URL: https://cyberleninka.ru/article/v/identichnost-kak-obekt-issledovaniya-sotsialnyh-nauk.
