Разрешение споров, связанных с воспитанием детей, давно стало частью повседневной судебной работы, но по-прежнему каждое такое дело имеет особое свойство – оно обязательно несет в себе человеческую драму.
В этой статье хотелось бы осветить некоторые проблемы, которые возникали, в частности, в практике районных судов г.Архангельска при разрешении двух категорий дел: об определении места жительства ребенка и определении порядка общения с ребенком отдельно проживающего родителя.
По общему правилу ст. 65, 66 Семейного кодекса РФ даже в случае раздельного проживания такие вопросы должны решаться родителями по взаимному согласию. Необходимость судебного вмешательства возникает, когда между родителями имеется спор. При этом представляется необходимым учитывать, что по смыслу ст. 2, ч.1 ст. 3 ГПК РФ предметом судебного рассмотрения может стать не всякий спор, а лишь тот, который подразумевает действительное или предполагаемое нарушение права одного из родителей на участие в воспитании ребенка, либо прав самого ребенка.
В этой связи на практике возникал, например, вопрос: вправе ли обратиться в суд с иском об определении с ним места жительства ребенка родитель, с которым и так проживает ребенок, из одного лишь опасения, что другой родитель однажды может забрать ребенка к себе? Казалось бы, право истца и его ребенка на момент обращения в суд еще никто не нарушил, между тем такие иски нередко поступают на рассмотрение. Рассматривая подобные требования по существу, суды, как правило, исходят из необходимости установить правовую определенность в вопросе о месте жительства ребенка, как того требует, в частности, ст. 24 Семейного кодекса РФ. При этом подразумевается, что раз хотя бы один из родителей заявил о споре, то такой спор, вероятно, возникал, а значит, требует разрешения. С другой стороны нельзя исключить и злоупотребления правом со стороны такого проживающего совместно с ребенком родителя, поскольку его обращение с иском об определении места жительства ребенка может быть обусловлено лишь желанием втянуть бывшего партнера в судебную тяжбу, заставив его нести психологические и временные издержки, сопутствующие судебные расходы.
Часто в исковом заявлении об определении места жительства ребенка можно увидеть один и тот же адрес истца и ответчика. По смыслу п.3 ст. 65 Семейного кодекса РФ спор о месте жительства ребенка может быть разрешен только между отдельно проживающими родителями. Поэтому думается, что в удовлетворении такого иска к родителю, проживающему на момент рассмотрения дела в том же жилом помещении, что и истец, должно быть отказано. Пример рассмотрения дел по требованиям таких «нетипичных истцов» приводит, в частности, П.А. Якушев [1]. Между тем даже если истец и ответчик имеют официальное место жительства по одному адресу, это еще не означает, что они проживают совместно. Представляется, что как в случае фактического отдельного проживания одного из родителей (на съемной квартире, у родственников и т.п.), так даже и в случае, когда между сторонами определен порядок пользования разными комнатами одной и той же квартиры (жилого дома), спор о месте жительства ребенка может быть разрешен по существу.
Нередко истец просит не просто определить место жительства ребенка с ним, а указать в резолютивной части решения еще и адрес, по которому будет проживать ребенок. Такая постановка вопроса не противоречит закону, вместе с тем может повлечь проблемы с исполнением судебного постановления, если истец в последующем сменит жилье. В таких случаях целесообразно выяснить у истца, желает ли он, чтобы ребенок проживал с ним и в случае его возможного переезда на другое место жительства или же он требует проживания с ним ребенка только по конкретному адресу? Обычно после такого вопроса истец уточняет требования, убирая упоминание про адрес. В то же время встречались случаи, когда истец целенаправленно просила определить место жительства детей с нею по определенному адресу, надеясь таким образом закрепить за собой жилье, право на которое она накануне утратила в судебном порядке. Разумеется, такие требования удовлетворению не подлежат. Изучение апелляционной практики судов субъектов Российской Федерации показывает, что правомерным признается определение места жительства ребенка с одним из родителей как по конкретному адресу (если такое требование заявлялось), так и без указания адреса [2].
Определяя обстоятельства, имеющие значение для разрешения спора о месте жительства ребенка, судьи руководствуются положениями п. 3 ст. 65 СК РФ, а также руководящими разъяснениями вышестоящих судов, содержащимися, в частности, в Обзоре практики разрешения судами споров, связанных с воспитанием детей, утвержденном Президиумом Верховного Суда РФ 20.07.2011 [3]. Данные обстоятельства хорошо известны коллегам и останавливаться на них подробно нет необходимости.
Весьма важным представляется при разрешении споров, связанных с воспитанием детей, организовать работу по исследованию как условий жизни сторон, так и по психологической диагностике детско-родительских отношений. В этой работе существенную помощь суду оказывают органы опеки и попечительства, которые сегодня располагают достаточным штатом квалифицированных специалистов. Назначение обследования условий жизни сторон требует, как правило, временных затрат, в связи с чем практикуется приостановление производства по делу на этот период на основании абз. 5 ст. 216 ГПК РФ. Обычно этого же времени хватает и на проведение психологической диагностики взаимоотношений сторон и ребенка.
Согласно ст. 12 Конвенции о правах ребенка ребенку, способному сформулировать свои собственные взгляды, безусловно предоставляется такая возможность при рассмотрении спора о его воспитании. Между тем учет мнения ребенка, нередко вызывает определенные сложности. Наибольшие трудности возникают при определении места жительства подростков, личность и привязанности которых в значительной степени сформировались и которые обладают существенно большими возможностями и желанием отстаивать свою точку зрения по сравнению с детьми младшего возраста. Так нередко желание подростка проживать с одним из родителей обусловлено не действительно лучшими условиями проживания, большей заботой о нем, а, напротив, предоставляемой родителем свободой, доходящей до вседозволенности, отсутствием контроля за поведением ребенка, отсутствием у него обязанностей. В таких случаях, даже когда суд определяет место жительства подростка вопреки его мнению, исполнение такого решения оказывается крайне затруднено, поскольку ребенок все равно уходит к тому родителю, с которым он сам желает проживать, а попытки принудительного исполнения решения суда приводят лишь к семейным драмам, конфликтам. Нередко попытки заставить ребенка проживать с родителем, определенным решением суда, порождают жалобы со стороны подростков в правоохранительные органы на совершение в отношении них данным родителем действительного или мнимого насилия.
Сталкивался суд при исполнении данной категории решений и с проблемой, ранее обозначенной в упомянутом выше Обзоре практики разрешения судами споров, связанных с воспитанием детей. Так неоднократно в случаях, когда ребенок на время рассмотрения дела проживал с одним из родителей, а решением суда его место жительства определено с другим родителем, суд в резолютивной части решения не указывал на обязанность родителя, с которым ребенок проживает, передать его другому родителю. Соответственно, когда следовал отказ передать ребенка, судебные приставы-исполнители в отсутствие такого указания не находили возможным совершить исполнительные действия по отобранию и передаче несовершеннолетнего. В таких случаях суды выходили из ситуации посредством разъяснения судебного решения, указывая на то, что определение места жительства ребенка с одним из родителей означает обязанность другого передать ребенка. В настоящее время формулировки резолютивной части решения скорректированы с учетом необходимости указания на обязанность передать ребенка.
Сходные вопросы возникают и при рассмотрении дел, связанных с определением порядка общения отдельно проживающего родителя с ребенком. Неспособность родителей договориться о таком порядке вне стен суда зачастую обусловлена наличием далеко зашедшего конфликта между ними, где интересы ребенка, к сожалению, часто уступают место желанию отомстить другой стороне за действительные или вымышленные обиды, как можно больше досадить другому. Это часто выливается со стороны родителя, проживающего с ребенком, в попытки либо максимально зарегулировать даже самые незначительные аспекты общения оппонента с ребенком, либо свести такое общение к возможному минимуму. Отдельно проживающий родитель, напротив, нередко предлагает такой порядок, при котором ребенок половину или даже большую часть времени проводит с ним, чем фактически либо пытается изменить место жительства несовершеннолетнего, либо заставить его жить «на два дома», что также признается судебной практикой недопустимым. Верховный суд в одном из определений отметил, что это ведет к формированию амбивалентного (двойственного) восприятия ребенком реальности, к двойным стандартам, к формированию навыков манипулирования у детей, лишает ребенка чувства «настоящего дома». Ребенок вынужден жить на два дома и приспосабливаться к двум разным бытовым укладам, разным требованиям, что создает неврозогенную ситуацию для ребенка [4].
По делам этой категории представляется особенно важным добиваться заключения сторонами мирового соглашения, разъясняя, что только взаимная добрая воля отца и матери, их взаимопонимание и взаимное уважение способны обеспечить нормальное развитие ребенка и без того в психотравмирующей для него ситуации раздельного проживания родителей. К сожалению, часто вынесение судебного решения является для отдельно проживающего родителя не решением проблемы, а лишь началом долгих и не всегда продуктивных попыток добиться встреч с ребенком, в то время как другая сторона скрывается от него и от судебных приставов, всерьез полагая, что действует этим на пользу несовершеннолетнему.
Как в мировом соглашении, так и при разрешении дела по существу важной видится четкость формулировок резолютивной части. По мнению автора, стоит избегать при этом фраз наподобие «по взаимному согласию», «по соглашению сторон», «по предварительной договоренности» и т.п., которые нередко как стороны, так и представители органа опеки и попечительства предлагают включить в мировое соглашение или в решение по делу. Например, недопустимой видится фраза: «По предварительной договоренности Иванов может забирать ребенка в выходные дни не более чем на 12 часов». Если уж стороны в суд обратились потому, что не смогли достичь договоренности о том, когда Иванову забирать ребенка из дома Ивановой, то нет никаких гарантий, что они придут к такой договоренности на основании подобной фразы в судебном постановлении. А не будет согласия Ивановой – не будет и исполнения решения суда. Осторожности требует применение фраз, подобных следующей: «Стороны обязуются решать все вопросы, связанные с дополнительным образованием ребенка по взаимному согласию». Если, при наличии такой фразы в решении, Иванова захочет вести сына в музыкальную школу, а Иванов – в художественную, и к согласию они не придут, ребенок рискует остаться без дополнительного образования. Думается, что, обязывая родителей решать те или иные вопросы, связанные с воспитанием ребенка, по взаимному согласию, суд должен в таком случае определять и конкретный порядок согласования, и приоритет воли одного из родителей в случае, если они к согласию не придут.
Иногда, предлагая мировое соглашение, сторона пытается решить вопросы, не имеющие отношения к воспитанию ребенка. Например, ответчик (мать ребенка) предложила мировое соглашение, по условиям которого готова была разрешить истцу общаться с ребенком в обмен на отказ того от права пользования муниципальной квартирой, где семья ранее проживала. Думается, что мировое соглашение, регулирующее правоотношения, не являющиеся предметом судебного спора, не может быть утверждено.
В практике вставал также вопрос о возможности изменения ранее установленного порядка общения с ребенком путем изменения способа и порядка исполнения решения суда (ст.203 ГПК РФ). Районным судом была высказана позиция, которая поддержана и вышестоящей инстанцией, о том, что поскольку в данном случае порядок общения с ребенком является собственно предметом судебного спора, его изменение возможно только путем предъявления нового иска об изменении порядка общения с ребенком, но не в рамках исполнения состоявшегося решения суда.
К сожалению, определенный кризис семьи, наблюдаемый в том числе и в нашей стране, порождает значительное число споров о воспитании детей. Каждая семейная драма имеет свои особенности, что порождает значительное число специфических проблем при рассмотрении дел этой категории. Многие вопросы разрешены практикой вышестоящих судов, некоторые еще подлежат обсуждению, которому возможно смогут способствовать и материалы данной статьи.
Использованные источники:
- Якушев П.А. Нетипичные истцы в спорах о воспитании детей. // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2018, № 2, с. 188–193.
- Справка по итогам обобщения практики разрешения судами Республики Тыва споров, связанных с воспитанием детей за 2015-2016 годы // Верховный суд Республики Тыва [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://vs.tva.sudrf.ru/modules.php?name=docum_sud&id=330 (дата обращения: 08.04.2020).
- Обзор практики разрешения судами споров, связанных с воспитанием детей (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 20 июля 2011 г.) // ИПС «Гарант» [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://ivo.garant.ru/#/document/70136426/paragraph/1:2 (дата обращения: 08.04.2020).
- Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 29.01.2019 N 18-КГ18-223 // Законы, кодексы и нормативно-правовые акты в Российской Федерации [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://legalacts.ru/sud/opredelenie-verkhovnogo-suda-rf-ot-29012019-n-18-kg18-223/ (дата обращения: 08.04.2020).
