Заимствованные аффиксы -каан, -чаан в якутских именах собственных

Николаев Е.Р.

Институт гуманитарных исследований и

проблем малочисленных народов

Севера СО РАН, Якутск

1953307@mail.ru

 

Как известно, «собственные имена не имеют особой грамматической формы выражения (только могут иметь отдельные уменьшительные формы и на письме обозначаются с большой буквы). Поэтому их следует считать не особой грамматической категорией, а лишь особым семантическим разрядом существительных» [2, с. 108-109]. Тем не менее, имена собственные имеют особое значение в изучении взаимовлияний якутского и других языков, например, эвенкийского языка.

В одной из своих работ автором данной статьи были рассмотрены якутские имена собственные (далее ЯИС) – Сиибиктэ, Мутукча, Айаан (Аян), Хосун (Хоһуун), Далан, Түмэн, Баатыр, Чагда, Болбукта, Сүлбэ – в том аспекте, что их апеллятивы являются заимствованными из эвенкийского языка [5]. Определенно, есть спорные моменты, касающиеся исконной семантики ЯИС Айаан, Далан, Түмэн, Баатыр, но это можно объяснить тем фактом, что лексика эвенкийского и якутского языков имеют пласт слов, который относится к общей алтайской лексике [11, с. 4]. Рассмотренные ЯИС были отобраны в качестве заимствованных и одновременно являющихся частью современного якутского антропонимикона.

Взаимовлияние якутского и эвенкийского языков на протяжении веков можно проследить в словообразовательных аффиксах ЯИС. Рассмотрим наиболее характерные из них: -каан и -чаан.

Аффиксы -каан (-кээн, -коон, -көөн), -чаан (-чээн, -чоон, -чөөн) считаются, заимствованными из тунгусских языков – эвенкийского и эвенского [2, с. 112]. Более широкое употребление имеют в северных говорах якутского языка (особенно в северо-западных) как уменьшительно-ласкательные, уничижительные аффиксы. В литературном языке употребляются редко [1, с. 134]. Аффикс -чаан преимущественно присоединяется к именам существительным, а -каан в первую очередь – к именам прилагательным. Несмотря на кажущуюся сходность по значению, исследователи отмечают, что они в современном якутском языке используются как отдельные аффиксы [3, с. 111]. С помощью аффикса -каан от имен существительных, имен прилагательных, глаголов иногда образуются имена собственные, топонимы: -каан: кэдэй – Кэдээкээн, мороду – Мородукаан, модьу – Модьукаан, уран – Ураныкаан, но таких примеров очень мало [3, с. 112]. Если аффикс -каан может присоединяться к имени и ребенка, и взрослого человека, то -чаан является отражением субъективного отношения: Уйбаачаан, Байбачаан, Дьөгүөрчээн, Маайысчаан, Уоһукчаан, Дьаакыпчаан, Мэхээлэчээн, Сүөдэрчээн, Бүөтүрчээн [3, с. 114]. Уменьшительно-ласкательный оттенок аффикса -чаан в эвенкийском языке (-чан (-чэн, -чон)) чаще выражает пренебрежение [11, с. 158].

До принятия в качестве канона официального трехчленного личного имени (фамилия, имя, отчество), в якутском языке в фольклорной лексике аффиксы заменяли так называемые аффиксоиды, выражающие почтительное и другие отношения к лицам: баай (Оноҕой баай), боотур (Эллэй боотур), хаан (Харах хаан), куо (Туйаарыма куо) и др. [9, с. 136]. В современном якутском языке до сих пор в знак уважения и почтения, выражения других эмоционально-модальных оттенков используются модальные синтаксемы – сочетания имен со словами эмээхсин (Маарыйа эмээхсин), оҕонньор (Мэхээлэ оҕонньор), оҕо (Сэмэн оҕо или Оҕо Сэмэн), кыыс (Маайа кыыс или Кыыс Маайа) и др. [9, с. 136]. Такая языковая модальность в современных ЯИС раскрывается с помощью таких несинтаксических (морфологических) категорий как аффиксы, которые привносят другой оттенок: «Формы, образующие словообразовательные категории, всегда вносят какой-либо новый оттенок в вещественное значение слова. В слове столы выражается не то же самое, что в слове стол, в слове столик представляемый предмет тоже изменяется (уменьшается) и т.д.» [10, с. 32]. Таким образом, заимствованные словообразовательные аффиксы -каан, -чаан вносят в ЯИС новый характерный оттенок. В настоящее время эти аффиксы находят свое применение в художественной литературе и в разговорной речи.

Более интимный характер носили древние ЯИС, которые являются образными (описательными) и в силу их неофициальности в научной литературе считаются прозвищами или прозвищными именами, тогда как они и есть собственно ЯИС. Среди них можно найти имена, который образованы с помощью аффикса -каан: Модьукаан (единственный сын Оноҕой баайа, имевший 9 сыновей; сын Игидэя) [7, cтлб. 1580], Мөддүкээн (Батас (Бөтөс) Мөддүкээн, он же Өһүк Мөддүкээн и Сарын Мөддүкээн – отец родоначальников Үрүҥ Бас Болтоҥо, Кытаанах Баллы и Алчаҕар Ньимньэх) [7, стлб. 1602], Ньууччакаан=Нууччакаан [7, стлб. 1739], Оҕонньорукаан [7, стлб. 1783], Саһылыкаан [7, стлб. 2120], Хоччордуур Куохачаан [8, стлб. 3542]; женские имена – Этирикээн эмээхсин (старуха, у которой от худобы видны ребра; этирик – дугообразный железный скобель, которым смягчают кожу) [6, стлб. 317], Сынтакаан (курносая) [13, с. 428], Сэрбэкээн (с жидкими растрепанными волосами) [13, с. 428], Эрбэхчээн (большой палец) [13, с. 430]; могут быть и мужскими, и женскими именами – Котокоон (ножичек) [13, с. 422], Кыһылыкаан (красноватый) [13, с. 423], Матагачаан (сумочка) [13, с. 424], Мөкөчөөн (кругляш, кругленький) [13, с. 425], Ньыһыкаан (вероятно, в занчении «с трудом тащущийся, волочащий ноги», «низкого роста») [13, с. 426], Отуукаан (шалашик) [13, с. 426], Тымтыкыйаан (лучинушка) [13, с. 427], Ыаргачаан (ерничный) [13, с. 430].

Есть мнение, что аффиксы -каан, -чаан «почти не выражают эмоциональной оценки уменьшительности, ласкательности или пренебрежительности, выполняют в основном словообразовательную функцию» [4, с. 18]. С этим можно согласиться, скорее всего, в части собственно тунгусо-маньчжурских слов, заимствованных в якутский язык и используемых в качестве диалектных слов (котокоон/хотокоон, хабыйахаан/кабыйакаан, табысхаан и т.д.). Что касается ЯИС, эти «имяобразующие аффиксы первоначально возникают как элементы, обозначающие носителя данного признака или носителя признака по действию, по качеству от названий действия, после чего приобретают дополнительные оттенки, выражающие оценочное, эмоциональное отношение к носителю данного имени» [12, с. 70], то есть, описательный характер древних ЯИС мог даваться в условиях устоявшихся традиций имянаречения, зависящего от человеческих качеств, характера, внешности будущего имяносителя.

На основе изложенного можно сделать вывод, что заимствованные из эвенкийского языка аффиксы -каан, -чаан придают ЯИС своеобразный, самобытный оттенок, отражающий не только отношение к имяносителю (ласкательность (Тымтыкыйаан), уменьшительность (Эрбэхчээн), восхищение (Саһылыкаан), в некоторых случаях безобидное высмеивание (Мөкөчөөн) или уничижение (Оҕонньорукаан)), но и его качественные признаки внешности (маленького роста, симпатичный, некрасивый и т.п.), характера (умный, недалекий и т.п.).

Эти аффиксы в антропонимах представляют интерес как отражение процесса взаимовлияния двух языков на определенном пространстве (северо-запад Якутии), который «остановился» на определенном отрезке времени, поскольку изменились условия имянаречения (христианизация, ликбез, новая система личных имен и т.д.). Их малоупотребительность также объясняется и тем, что «данные формы применяются обычно только в области эмоциональной или поэтически стилизованной речи» [2, с. 112].

Литература

1. Воронкин М.С. Диалектная система языка саха: Образование, взаимодействие с литературным языком и характеристика. – Новосибирск: Наука. Сибирская издательская фирма РАН, 1999. – 197 с.
2. Грамматика современного якутского литературного языка: Фонетика и морфология / Акад. наук Респ. Саха (Якутия), Ин-т языка, литературы и истории; д. филол. н. Е.И. Коркина, проф. Е.И. Убрятова (отв. ред.) и др. – М.: Наука, 1982. – 490 с.
3. Дьячковскай Н.Д. Саха тылыгар сорох экспрессивнэй-эмоциональнай сыһыарыылар // Саха тыла: лексика, грамматика / научнай үлэлэр хомуурунньуктара. – Дьокуускай: СГУ, 1993. – С. 103-136.
4. Иванов С.А. Морфологические особенности говоров якутского языка. – Новосибирск: Наука, 2014. – 248 с.
5. Николаев Е.Р. К вопросу об эвенкизмах в якутском антропонимиконе // Северо-Восточный гуманитарный вестник. – 2015. – № 2 (11). – С. 85-90.
6. Пекарский Э.К. Словарь якутского языка. – Изд-е 2-е. – Л.: Издание Академии наук СССР, 1959. Т. I. 1200 стлб.
7. Пекарский Э.К. Словарь якутского языка. – Изд-е 2-е. – Л.: Издание Академии наук СССР, 1959. Т. II. 2010 стлб.
8. Пекарский Э.К. Словарь якутского языка. – Изд-е 2-е. – Л.: Издание Академии наук СССР, 1959. Т. III. 3858 стлб.
9. Петров Н.Е. О содержании и объеме языковой модальности. – Новосибирск: Наука, 1982. – 161 с.
10. Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. – 8-е изд., доп. – М.: Языки славянской культуры, 2001. – 544 с.
11. Романова А.В., Мыреева А.Н., Барашков П.П. Взаимовлияние эвенкийского и якутского языков / отв. ред. Н.И. Гладкова: Акад. наук СССР, Якут. фил. Сиб. отд-ния, Ин-т яз., лит. и истории. – Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1975. – 210 с.
12. Филиппова Н.И. Собственные имена персонажей в якутском эпосе олонхо: структура и семантика [электр. версия диссертации] – Якутск, 2013. – 182 с.
13. Худяков И.А. Краткое описание Верхоянского округа. – Л.: Наука, 1969. – 441 с.