Склонение имени действия в юкагирском языке

УДК 811.554

Прокопьева Александра Егоровна,

к.ф.н., ИГИиПМНС СО РАН, г. Якутск

aleksprok-e@yandex.ru

 

Имена действия юкагирского языка представляют собой гибридную категорию, совмещающую в себе именные и глагольные свойства.

Под термином «имя действия» Е. А. Крейнович, исследователь юкагирского языка, подразумевал слова, которые образуются «от процессуальных, качественных и количественных основ посредством суффикса –л» [3, с. 95].

Г. Н. Курилов дает следующее определение имени действия: «Под именем действия надо понимать класс слов, выражающих опредмеченные признаки – процессуальные, качественные и отчасти количественные» [5, с. 99]. Исследователь отмечает, что «имена действия образуются от основ глаголов и некоторых качественных основ при помощи аффикса —л, другие создаются в результате функционирования основ с качественными и количественными значениями в роли именных слов» [Там же, с. 99].

Именными признаками имени действия юкагирского языка является их способность принимать падежное оформление, употребляться с аффиксами принадлежности, сочетаться с послелогами.

Юкагирский язык все еще остается одним из малоисследованных языков народов Севера. Слабо изучены вопросы фонетики и орфографии, много проблем существует в области морфологии и грамматики. Также требуется исследование падежной системы юкагирского языка. Так, В. И. Иохельсон в колымском диалекте [2] выделял 11 падежей, некоторые исследователи –7 [7],  в тундренном диалекте Е. А. Крейнович [4] – 7, Г. Н. Курилов [5] выделяет 9.

Таблица 1.

Склонение имен существительных в юкагирском языке

Имена действия колымского диалекта юкагирского языка могут иметь формы всех семи падежей, тундренного диалекта – 8, выполняя в предложении роль подлежащего, сказуемого, дополнения, различных обстоятельств.

Так, в форме именительного падежа имя действия выступает в роли подлежащего (1) и, принимая показатели утвердительной формы, прямого дополнения (2):

1)      колымск. Кисиэл киэсь. ʻНачалась учебаʼ[МА];

тундр. Йэвлидьэн авньэл чумур йэклиэт мөрич. ʻАвканье [крик] олененка из-за холма слышитсяʼ [6, с. 22];

2)      колымск. Лигэмул эл айаалэк. ʻСтарость не радостьʼ [нмПП];

тундр. Мэт льуолльэлк эл пуньуолэҥ. Йуодаҕанэ йуодьэлэҥ. ʻБолезнь моей ноги тоже не повреждение. Кажется, болезнь [есть]ʼ [6, с. 399].

В форме винительного падежа (неопределенного и определенного в колымском диалекте и неопределенном – в тундренном) имя действия выполняет синтаксическую функцию дополнения:

колымск.

3) Ньиҥдьадьаал йуөдин хонтиили. ʻПошли смотреть борьбуʼ[нмПП];

4) Мархлуоги тудэ эчиэгэлэ кэлдэйлэ нугум, аачэгэт эгиэт, тудэ кэнмэ эгиэдьэгэлэ ордьэмуңин чоҕуи, тудэльэгэ ульэтэм.  ʻДочь его приход своего отца нашла (увидела), с оленя вставши, своей подруги повод по середине перерезала, к своему привязалаʼ [1, с. 165-166];

5) Чомоолбэн хаңиит, хаңичэ пэн эмидэйлуолгэлэ эл йуө. ʻПреследуя лося, охотник не заметил, как стемнелоʼ [МА];

6) Көудэлэ шобольэллэ монни: «Йэдэгудэ хонтойэк?».  ʻБитье кончив, сказал: «На другое место пойдешь?»ʼ [1, с. 182].

тундр.

7) Тэт чумур пэснэлҕанэ көдэ йавнэр курильиим. ʻЛюди все знают выгнутость твоей спиныʼ [6, с. 411];

8) Аавйаа анаан анаан оорииньэлэ өгиэм эл аавал-буньир. ʻВчера, желая спать, поднял такой плач!ʼ [6, с. 346].

В форме дательного падежа имена действия, как и существительные, передают значение направленности, движение к цели, но расположенной не в пространстве, а во времени, т.к. этой целью является действие, в предложении выполняют роль дополнения:

колымск.

9) Пайдэшут монңи: «Мит иркэйэд-амун, митул йуок, эрэйлңин льэйли, эрчэгэ йахатэйли, омочоҕо йахатэйли – митул йуок!». ʻКачая, сказали: «Нашего шамана кости, на нас зри, плыть хотим, к худу придем (зло настигнет), к добру придем (добро настигнет) – на нас зри!»ʼ [1, с. 105];

10) Таат йожулңин абудааңи. ʻТак спать леглиʼ. Букв.: ʻТак для того, чтобы спать, легли.ʼ [нмПП].

тундр.

11) Сукун тивэрэйлҥинь льэдаҕа мэ тианунаануҥи. ʻ[Олененок] к дождю начинает прыгать [букв.: когда к дождю собирается небо]ʼ [6, с. 462];

12) Тэн мэтул парулҥинь мэт пуҥуол мэнчэсум. ʻПослал меня за водой для супа, чтобы меня сварить [букв.:  для варки] ʼ [6, с. 370];

13) Луоха мони: «Йөкэт йахтэлги мөрич, нэврэлңинь ладьидьаа мирайэң…» ʻЛуоха говорит: «Издалека слышно его пение, [поэтому] чтобы напугать (заставить содрогнуться), тихо шелʼ [6, с. 295-296];

14) Молдэндьэлэ ньаавэмусулңинь, поойэҕа моойнунңа. ʻКожу, из которой вырезают орнаменты для одежды, чтобы она стала белой, держат на весеннем воздухеʼ [6, с. 301].

Е. А. Крейнович отмечал, что имя действия в творительном падеже выражает значение деепричастия предшествующего действия: «Именем действия в творительном падеже выражается такое действие, по совершении которого то же самое лицо производит действие, обозначенное сказуемым: Игиjэлэк ирэм, ирэлэк, лат׳илнин ׳кэwэт׳ ‘Ремнем привязала, привязавши, по дрова ушла…’» [4, с. 108].

Действительно, многие слова с показателем -ллэ (к.д.)  и –лэк (т.д.) по своему строению и семантике являются именами действия в творительном падеже, которые по традиции в публикациях переведены как деепричастия предшествующего действия (по Е. А. Крейновичу), или следования (прим. автора ⎼ А. П.), ср.:

колымск.

15) Чумут иркилльэн шахальэллэ, лэңдэңи. ‘Все вместе собравшись, ели’ [1, с. 139];

16) Шахальэллэ, иркин пулундиэгэлэ йаальэлңа. ‘Собравшись, одного старика отправили’ [нмПП];

17) Иркидьэ мит Пабильдиэ чумут шахальэдэллэ куөдэй, мондьиили: … ‘Однажды мы все собрались и побили нашего Пабиля, сказали ему:…’ [9, с. 9, с. 25];

18) Аҕидьиллэ чобинэлэ кутиэ-йахлиэ кигийиңам. ‘Подкравшись, (они) копьями сквозь кутиэ (кожаная покрышка остова урасы) кололи’ [1, с. 63].

тундр.

19) Таҥ көчэгэлэк, таҥ тудуолэк миралҕа көткэчэли. ʻВсе так же быстро скача, все также волочась [когда собаки бросились к оленям, каюр, тормозя, волочил ноги по снегу, чтобы удержать нарту], дошли до тропы аргишаʼ [6, с. 473].

В примерах (15), (16) слово шахальэллэ переводится как деепричастие предшествующего действия. На наш взгляд, данное слово является именем действия в творительном падеже, где шахальэл  ‘собрание’ – основа, —лэ – суффикс творительного падежа, который придает значение способа действия. В таком случае предложения могут иметь следующий буквальный перевод: ʻВсе вместе собранием елиʼ и ʻСобранием (сходом) одного старика отправилиʼ. В примере (17) слово с аффиксом -дэллэ – шахальэдэллэ, ⎼ мы уже не можем принять за имя действия в творительном падеже, т.к. аффикс —дэ, хоть и соответствует внешне притяжательному показателю 3-го л., но таковым в данном предложении не является. На это указывает то, что речь идет от 1-го л. мн. ч.

В примере (18) слово аҕидьиллэ является именем действия в творительном падеже, где аҕидьил – основа слова ‘подкрадывание’, -лэ – показатель творительного падежа. В этом случае предложение переводится так: ‘Когда подкрались, (они) копьями сквозь кутиэ (кожаная покрышка остова урасы) кололи’. Таким образом, имя действия в творительном падеже может выражать и временное значение.

В примере (19) слово тудуолэк является именем действия тудуол ʻволочениеʼ в творительном падеже со значением способа осуществления действия –ʻволочениемʼ.

Имя действия в форме творительного падежа передает значение способа и образа действия:

колымск.

20)  Мони: «Мэткэт кэбэйк тэт пайлуулэ!». ʻГоворит [червь]: «От меня убежал своей хитростью» ʼ [8, с. 104].

тундр.

21) Таҥ подьаҕайлдэлэк мэт муридьэ нугуҥ. ‘Благодаря этому блеску я нашла свою иголку’ [6, с. 375];

22) Эври уорпэньэҥ эримэн суҥдиилэк йуораануни. ʻИли с ребятами в снежки [букв.: бросанием снега] поиграетʼ [6, с. 448];

Имя действия в форме исходного падежа выражает причину и выполняет функцию обстоятельства причины:

колымск.

23)  Кэндэлгэт өнмэ кудуйи. ʻОт жадности с ума сходитʼ [МА].

тундр.

24) Тэт саwа пайдулҕат мөндьэчэҥ. ʻПроснулся-я из-за шума, когда ты отбивала шкуруʼ (букв.: «Из-за твоего отбивания шкуры проснулся-я») [5, с. 106];

25) Тит савҕасулҕат нэмэн көдэк йандуутэл?! ʻОт вашего стука кто уснет?!ʼ [6, с. 420];

26) Тадаат  моннунни: «Идьигойгиндэҥ тэт убаалҕат мөндьэчэҥ». ʻПотом она говорила: «Утром я проснулась от твоего поцелуя»ʼ [6, с. 482].

В продольном падеже имя действия обозначает совершение действия через какую-либо точку в пространстве и выполняет функцию косвенного дополнения:

колымск.

27) Порхушайлоолгэн чох. ‘По сгибу отрежь’ [нмПП].

тундр.

28) Таҥ йэвгээйуолдаҕан пөнкэрэйтэй. ʻВ том месте, где стукнулся, вскочит шишкаʼ [6, с. 388].

Е. А. Крейнович отмечал, что именем действия в форме местного падежа указывается конкретный процесс, действие, в течение которого происходит другое действие. При этом необходимо наличие двух субъектов, совершающих два различных действия, одно из которых представляет собою обстоятельство, при котором произошло, происходит или произойдет действие другого [4, с. 109].

Показатели имени действия в местном падеже, по Е. А. Крейновичу, выражают значения обстоятельственно-временного деепричастия (к.д. -гэ / -кэ) и условия (к.д. —гэнэ / -кэнэ, т.д. — (=ҕа/=ҕанэ)), выражаемого в русском языке формой условного наклонения:

Таблица 2.

Имя действия в форме местного падежа (к.д.)

 

 

Таблица 3

Имя действия тундренного диалекта в форме местного падежа (по Е. А. Крейновичу)

 

Именем действия в форме местного падежа указывается обстоятельство, время и условие совершения действия глагола-сказуемого:

колымск.

29) Толоу монни: «Тэт ходол йуо, лэңдэлгэ айит мэтул иркушэйнунумик». ʻОлень сказал: «Твое лежание вижу, во время моей пастбы стреляя (ты) меня бывало в дрожь приводил[букв. пугал]»ʼ [1, с. 249];

30) Тиинэ пулундиэ кэбэйдэгэ, чолҕораадиэ тудэ эпиэҥин мони: «Хаахаа шөткурии кэйк!» [8, с. 52-53]. ʻКогда старичок ушел, Зайчик сказал своей бабушке: «Дай дедушкины щеткари!»ʼ;

31) Мэт нугулгэнэ, тэт мэтин лэдик кэитэмэ? ‘Если я найду, ты мне что дашь?’ [4, с. 112];

32) Идьии кэлдэунэ, монк. ‘Теперь если придет, скажи’[4, с.112].

тундр.

33) Көдэнинь эл мэтчуон мэ волмомаай, ньипудинимиилэха. ‘Когда мы жили соседями по ярангам, не предупредив [меня], стал [он] камлать.’ [6, с. 321];

34) Мэт амаа олдэ маархан сукунмольҕал йуоҕарэйнулҕа өйльикиэльэнь. ‘А отец мой умер, оказывается, когда мне исполнился год’ [6, с. 353];

35) Амутнэң таң чии паадьэдуоҕа мэт чуңдэ валуонь…Аруу пөчэсэйлҕа ат хуодэбан? ‘Все время думаю о дочери тех людей…Если слово [сватовство] им отправлю, как будет’ [6, с. 359].

Именем действия в местном падеже выражается то, что в процессе того или иного действия, совершаемого одним субъектом, начинается действие, совершаемое другим субъектом, т. е. формы местного падежа имени действия участвуют в построении разносубъектной конструкции, т.е. конструкции с собственным субъектом зависимой части.

По мнению Г. Н. Курилова, имя действия оформляется суффиксом приименного (родительного) падежа =н (=д), что свидетельствует о субстантивированности образований слов на =л:

36) Йуоран гөнмэги эвльэдаҕа ах көдэ сисаҕаснунмэлэ. ʻКогда нет напарника (друга) по игре, то [он] все время тянет, беспокоит меня [букв.: человека рвет]ʼ [6, с. 138];

37) Иэруун чуҥдэ курильииийэ гөдэ мэр ат иэрууй. ʻЧеловек, знающий секреты охоты, охотился быʼ [6, с. 482].

Одним из именных признаков имени действия юкагирского языка является склонение. Значения некоторых падежных форм отличаются от значений, выражаемых падежными формами имени существительного. Существенные различия наблюдаются в значениях форм дательного, исходного, местного падежей. Так, имена действия в дательном падеже передают значение направленности или цели действия, в исходном – причину, в местном – обстоятельство, время и условие совершения действия. Имя действия обладает синтаксической полифункциональностью и может выполнять функции подлежащего, прямого и косвенного дополнения, обстоятельства.

Условные сокращения

к.д. – колымский диалект; т.д. – тундренный диалект; МА – материалы автора; нмПП – неопубликованные полевые материалы П. Е. Прокопьевой.

 

Литература

1. Иохельсон В. И. Материалы по изучению юкагирского языка и фольклора, собранные в Колымском округе. Якутск: Бичик, 2005. 272 с.
2. Иохельсон В. И. Одульский (юкагирский) язык // В помощь учителю юкагирского языка и культуры: учебное пособие / сост. В. И. Шадрин. Якутск: Офсет, 2006. С. 5-48.
3. Крейнович Е.А. Исследования и материалы по юкагирскому языку. Л.: Наука, 1982. 302 с.
4. Крейнович Е. А. Юкагирский язык. М. ⎼ Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1958. 288 с.
5. Курилов Г. Н. Современный юкагирский язык. Якутск: Офсет, 2006. 280 с.
6. Курилов Г.Н. Юкагирско-русский словарь. Новосибирск: Наука, 2001. 608 с.
7. Прокопьева П. Е., Прокопьева А. Е. Русско-юкагирский разговорник: учебное пособие. Якутск: Изд-во ИГИиПМНС СО РАН, 2013. 88 с.
8. Фольклор юкагиров Верхней Колымы. Хрестоматия: в 2-х ч. / под ред. И. А. Николаевой. Якутск: Изд. Якутского гос. ун-та, 1989. Ч. 1. 161 с.
9. Шалугин В. Г. Ньиэдьиипэлэк уөрпэңин: учеб. пособие. Якутск: Изд-во ЯГУ, 2004. 36 с.