ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА НАРУШЕНИЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКИХ ДОГОВОРОВ

В нормативных правовых актах само понятие «предпринимательский договор» не встречается. В Гражданском кодексе РФ (далее – ГК РФ) есть определение гражданско-правового договора, а предпринимательский считается одним из его разновидностей.

Ст. 420 ГК РФ гласит о том, что договором является соглашение двух и более лиц об установлении, изменении либо прекращении тех или иных прав и обязанностей [1].

В предпринимательской сфере договором принято считать соглашение между  лицами, которые осуществляют предпринимательскую деятельность, о том, что они могут устанавливать, менять и прекращать права и обязанности, связанные с ведением предпринимательской деятельности.

У договоров такого типа есть свои определенные особенности. К одной из них можно отнести заключение договора для осуществления предпринимательской деятельности с целью регулярного получения прибыли, а не просто для удовлетворения каких-либо потребностей.

Исходя из этого, для исполнения обязательств по таким договорам существуют определенные нормы.

Еще одной особенностью предпринимательских договоров считается их возмездный характер. Российским законодательством не предусмотрено заключение договора между предпринимателями на безвозмездной основе.

Более того, принцип свободы совмещен с особенными повышенными требованиями в случае заключения таких договоров.

Такая особенность обусловлена:

— осуществлением предпринимательской деятельности на свой риск и самостоятельной материальной ответственностью;

— высоким уровнем конкуренции на рынке.

Ответственность за нарушение договоров, связанных с предпринимательской деятельностью, также имеет ряд особенностей. В качестве основной рассмотрим ту, которая прописана в п. 3 ст. 401 ГК РФ. В ней говорится о том, что неисполнение или ненадлежащее исполнение своих обязательств, прописанных в договоре, влечет за собой ответственность. Однако в случае, если лицо не исполнило пункты договора и смогло доказать, что в качестве причин были некие непреодолимые силы и сложились условия, при которых исполнение договора являлось невозможным, оно не несет ответственности.

Указанная статья ГК РФ, конечно, освободила от ответственности лицо, ненадлежащим образом исполнившее договор или вообще не исполнившее, но только в том случае, если его совершенно невозможно было исполнить в тех обстоятельствах, как уже говорилось ранее. И здесь мы сталкиваемся с тем, что должнику необходимо доказать, что он действительно по причине непреодолимой силы не смог исполнить свои договорные обязательства. Стоит обратить внимание на то, что отсутствие денежных средств не является по закону непреодолимой силой.

Одна из мер ответственности за нарушение договорных обязательств – это возмещение убытков. Но, на удивление, многие предприниматели, которым был нанесен ущерб, предпочитают взимание неустойки или годовых процентов за использование чужих денежных средств. Исходя из данных судебной практики, за 2019 год не более 8% кредиторов потребовали возместить убытки [2].

Такое отрицательное отношение к возмещению убытков сложилось в советский период. В ГК РСФСР указано, что ущербом может считаться лишь расход денежных средств, а так же повреждение имущества и его утрата [3].

Если вспомнить Россию до революции 1917 года, то этот вопрос решался довольно просто, а практика возмещения убытков была весьма распространенной. Дело в том, что в 5-й книге проекта Гражданского уложения Российской империи было положение, в котором говорилось как о возмещении затраченных средств, так и тех, которые доверитель мог бы получить, если договор был бы исполнен надлежащим образом [4].

В итоге, законодательство дореволюционной России предполагало, что возмещение убытков – это так называемая «подушка безопасности», которая полностью защищает права доверителя и не позволяет ему остаться в проигрышном положении даже в том случае, если контрагент не исполнит свои обязательства либо сделает это ненадлежащим образом. 

Но у этой нормы есть и обратная сторона медали. Так, требуя возместить убытки, некоторые кредиторы стремятся получить сверх того, что им положено вернуть, то есть неосновательно обогатиться. Однако в ст. 393 ГК РФ указан регламент ценовой политики на услуги, товары, работы. Но по данным судебной практики, меры, прописанные в ГК РФ, не являются достаточно эффективными.

Кредитор в данном случае обязан доказать как сам факт наличия убытков, которые он понес в результате ненадлежащего исполнения или неисполнения договорных обязательств контрагентом, так и размер суммы, которая соответствует этим убыткам и не превышает их. Конечно, то, что потерпевшая сторона должна доказывать наличие убытков и их размер, воспринимается как норма, но есть случаи,  когда сам факт причинения убытков доказан, а их размер – нет либо неточен. И в такой ситуации, как показывает судебно-арбитражная практика, истцу может быть отказано в иске.

Анализируя данный случай, исследователь вновь обращается к опыту прошлых лет для сравнения. Так, в России до 1917 года, если истец не мог в полной мере подтвердить размеры понесенных убытков, то суд, изучив все дело, и ориентируясь на среднюю ценовую политику услуг, работ, товаров, о которых шла речь, на свое усмотрение устанавливал размер вознаграждения.

Похожая формулировка содержится в наше время в «Принципах международных коммерческих договоров». В ст. 7.4.3. в п. 3. прописано, что размер убытков при недостаточных доказательствах ущерба, определяется судом [5].

На наш взгляд, в ГК РФ следует включить положения о конкретных и абстрактных убытках. Такая мера поспособствует распространению такой меры ответственности, как возмещение убытков.

В мировой практике уже давно содержатся эти положения, например, в ст. 7.4.6. Принципов международных коммерческих договоров. В России же только ст. 524 ГК РФ упоминается о конкретных и абстрактных убытках. Однако эта норма распространяется лишь на договоры о поставках.

Для упрощения процедуры доказывания размера понесенных убытков, следует расширить действие ст. 524 ГК РФ и применять ее не только по отношению к договору о поставке, но и к другим видам договорных обязательств.

На сегодняшний день в России данным статистики судебной арбитражной практики в основном в пользу кредитора взыскивают неустойку, которая может быть гораздо меньше того, что он потерял. Исходя из этого, можно предложить по-другому осуществлять судебно-арбитражную практику, т.е. чаще прибегать к возмещению убытков, а не к выплате неустойки. Последняя, на наш взгляд, является уменьшением размера ущерба, который предполагается выплатить потерпевшей стороне.

В ГК РФ в ст. 333, где содержатся положения об уменьшении неустойки судом, при этом право суда не связывается с размерами убытков, которые понес кредитор в результате ненадлежащего исполнения договора.

В целом, применяя ст. 333 ГК РФ суд учитывает и небольшой срок просрочки исполнения контрагентом своих обязательств, и несоответствие неустойки размеру понесенного ущерба и т.д. Существует немало таких случаев, когда суд самостоятельно, т.е. без ходатайства ответчика, снижал размер неустойки либо это делалось в апелляционной, кассационной и надзорной инстанциях. В итоге судебно-арбитражная практика дошла до того, что уменьшение неустойки стало процессуальной обязанностью суда.

Нелишним будет указать, что данная практика подходила и была разумной во время кризиса. Так, в предпринимательских многих договорах размер неустойки достигал колоссальных размеров и мог в сотни раз превысить понесенный ущерб. Если говорить об ограничениях суммы неустойки, то в договорах они отсутствовали и никем не регулировались. Если привести данные в качестве примера, то в конце 1990-х – нач. 2000-х размер неустойки мог достигать 10-12% от всей суммы задолженности за каждый день просрочки. То есть в год сумма долга возрастала на 3600 % и более. В те времена, конечно, необходимо было распространять применение ст. 333 ГК РФ. Однако это все более распространяется сегодня [6].

Говоря о ситуации на 2019 – начало 2020 года, если суд уменьшает неустойку без ходатайства ответчика, то это не должно считаться нормой, а дело необходимо пересмотреть.

Литература

1. «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая)» от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 16.12.2019) // Собрание законодательства РФ. 05.12.1994. № 32, ст. 3301.
2. Судебный департамент при Верховном Суде Российской Федерации // Данные судебной статистики — http://www.cdep.ru/index.php?id=79.
3. «Гражданский кодекс РСФСР» (утв. ВС РСФСР 11.06.1964) (ред. от 26.11.2001, утратил силу с 01.01.2008) // Ведомости ВС РСФСР. 1964. № 24, ст. 407.
4. Гражданское уложение: Проект Высочайше учрежденной Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения. Т. 2 / Под ред. И. М. Тютрюмова. СПб., 1910. С. 250.
5. «Принципы международных коммерческих договоров (Принципы УНИДРУА)» (1994 год) // Закон. № 12, 1995.
6. Вайпан В.А. Правовое регулирование деятельности субъектов малого и среднего предпринимательства: учебно-методический комплекс (учебное пособие в рамках дисциплины «Предпринимательское право Российской Федерации») / В.А. Вайпан — М.: Юстицинформ, 2017, 87с.

Literature

1. «Civil code of the Russian Federation (part one)» from 30.11.1994 No. 51-FZ (ed. from 16.12.2019) / / Collection of legislation of the Russian Federation. 05.12.1994. No. 32, article 3301.
2. Judicial Department under the Supreme Court of the Russian Federation / / data of judicial statistics — http://www.cdep.ru/index.php?id=79.
3. «Civil code of the Russian Federation» (UTV. The RSFSR Supreme Soviet 11.06.1964) (as amended on 26.11.2001, lost force from 01.01.2008) // Vedomosti VS RSFSR. 1964. No. 24, article 407.
4. Civil code: a Draft of the Highly established Editorial Commission for drafting the Civil code. Vol. 2 / edited By I. M. Tyutryumov. SPb., 1910. P. 250.
5. «Principles of international commercial contracts (UNIDROIT Principles)» (1994) / / Law. No. 12, 1995.
6. Vaypan V. A. Legal regulation of the activities of small and medium-sized businesses: educational and methodological complex (a textbook in the framework of the discipline «Business law of the Russian Federation») / V. A. Vaypan-M.: Justicinform, 2017, 87c.