Мусульманское право, тесно связанное с исламской цивилизацией, представляет собой самостоятельную правовую систему, достижения которой стали заметной частью мировой правовой культуры. В дореволюционной России отдельные его элементы осуществлялись на практике и признавались законодательством. На Северном Кавказе такое положение сохранялось до конца 20-х годов. В настоящее время в ряде российских регионов традиционного распространения ислама предпринимаются шаги по возрождению отдельных сторон мусульманского права. В этой связи вопрос о перспективах использования мусульманско-правовой культуры при разработке российского законодательства приобретает особую актуальность.
Следует сразу оговориться, что обращение к основам шариата и мусульманского права может иметь место только при соблюдении ряда взаимосвязанных условий. Главное из них — последовательно правовой подход при отборе и использовании исламского наследия. Поскольку речь идет о мирских делах и принятии некоторых достижений исламской цивилизации всем обществом, в том числе и немусульманами, перспективы ислама в России во многом зависят от того, будут ли его основополагающие ценности облечены в правовую форму, сориентированы на правовые критерии. Иначе говоря, вне рамок религиозного культа и сугубо бытовых вопросов шариат может получить признание общества и государства в России только в качестве права. И наоборот — выделение из всего исламского наследия мусульманско-правовой культуры позволяет поставить ее достижения на службу российскому праву. Если у нас обоснованно ставится вопрос о возможности и необходимости использовать опыт других правовых систем, удачные решения которых активно осваиваются, то в принципе нельзя исключать перспективу обращения и к исламской правовой культуре, включения ее потенциала в правовое развитие России, прежде всего республик с преобладающим исламским населением в ее составе.
Конечно, Россия должна и будет идти своим путем, находя развязки сложных проблем прежде всего в своих собственных истории, традициях и культуре. Взять в качестве готового образца чужой опыт и прямо перенести его к себе невозможно, но изучать и учитывать его вполне допустимо и даже полезно. Причем не только достижения так называемого цивилизованного мира, под которым обычно понимается Запад, но и тех цивилизованных исламских стран, чьи духовные традиции и правовые ценности близки миллионам россиян.
Для России, где мусульмане составляют конфессиональное меньшинство, а государство имеет светский характер, единственно приемлемым является освоение не шариата вообще, а именно мусульманского права. С учетом отделения религии от государства светская правовая система может воспринять лишь те элементы исламского образа жизни, которые в нее вписываются, а значит — напрямую не связаны с религией. При таком условии обращения к наследию ислама будет означать использование опыта оригинальной правовой системы при соблюдении светского характера государства.
Другим условием освоения достижений мусульманско-правовой культуры является их совместимость с общими началами российской правовой системы, прежде всего — конституционными. При этом речь идет не только о соответствии положений мусульманского права указанным началам, но и о том, чтобы воспринимаемые принципы и нормы гармонично вписывались в правовую систему России по своим технико-юридическим, структурным характеристикам. О том, что такая адаптация мусульманского права к параметрам других правовых систем вполне реальна, свидетельствует опыт современных исламских стран, изучение которого весьма актуально для России. Этот сюжет выходит за рамки нашего исследования. Отметим только, что практика «современного» мусульманского права в ряде стран Востока подтверждает, что возможно успешное развитие правовой системы, построенной на сочетании и взаимодействии элементов, восходящих в различным правовым культурам — исламской и европейской (как континентальной, так и англо-саксонской). Для нашей страны этот момент имеет особое значение для преодоления искаженных представлений о мусульманском праве и обоснования его совместимости с европейской правовой культурой.
При соблюдении указанных условий мусульманско-правовая культура может оказаться полезной для России. Учет отдельных норм, принципов, институтов мусульманского права и включение их в правовую систему европейского образца — вполне вероятная перспектива развития законодательства ряда республик в составе Российской Федерации. В частности, большой потенциал у мусульманско-правовой культуры на Северном Кавказе. Следует четко осознавать, что у нее не просто есть будущее в этом регионе. Более того, правовое развитие здесь в перспективе вообще вряд ли возможно без обращения к правовым аспектам шариата.
Сказанное касается не только Чечни (здесь уже принимаются законы, основанные на предписаниях шариата), но и ряда других регионов Северного Кавказа со сходными культурными, религиозными и правовыми традициями, особенностями национальной психологии. Тот факт, что в настоящее время здесь пока не стоит вопрос о практическом применении мусульманского права, не снимает с повестки дня проблему его будущей судьбы. При этом к перспективе включения элементов шариата в правовую систему надо относиться не как к неизбежному злу, а как к естественному процессу возрождения серьезной правовой культуры, имеющей здесь вековые традиции и внесшей заметный вклад в мировое правовое развитие. В этом вопросе нет дилеммы «или шариат, или иная правовая культура». Речь может идти лишь о выборе между различными подходами к правовому пониманию шариата, об умении профессионально и цивилизованно обращаться с мусульманским правом и использовать его достижения во благо общества и человека. Главное, как уже отмечалось, зависит от последовательно правового подхода к отбору воспринимаемых институтов, в том числе от уважения общепризнанных норм и принципов международного права, соблюдения прав и интересов немусульман.
В этой связи специального внимания заслуживает так называемый личный статус — отрасль мусульманского права, регулирующая важнейшую сторону правового положения мусульман. Предмет данной отрасли составляют отношения, касающиеся брака, семьи, наследования, взаимных обязанностей родственников, опеки, попечительства и некоторых других примыкающих к ним вопросов, которые должны регулироваться на исламской основе. Поскольку большинство норм мусульманского права по личному статусу содержится в его основополагающих источниках — Коране и сунне, для мусульман они имеют особое значение. Важно подчеркнуть, что и за другими конфессиями ислам признает аналогичное право строить свои отношения личного статуса (прежде всего — брачно-семейные) в соответствии с принятыми у них правилами. Причем регулирование личного статуса по конфессиональному признаку характерно не только для современного исламского мира, но и для ряда других государств, например, для многих африканских стран, включая ЮАР, Израиля, Индии и даже Греции, где мусульмане, составляющие заметное меньшинство, в своих брачно-семейных отношениях придерживаются норм мусульманского права, что закрепляется специальным законодательством.
В России опосредованные правом отношения, входящие в круг вопросов личного статуса, не поставлены в зависимость от вероисповедания заинтересованных лиц. Но это не означает, что отдельные положения данной отрасли мусульманского права не могут использоваться. Российская Конституция в принципе такую возможность допускает, относя семейные вопросы к области совместного ведения Федерации и ее субъектов. Это позволяет республикам с преобладающим мусульманским населением принимать по указанным вопросам законодательство, учитывающее отдельные положения мусульманского права. Понятно, что речь идет о закреплении именно правовых принципов и норм, а не о регулировании семейных отношений по религиозному признаку. Кроме того восприятие указанных положений может осуществляться только путем взвешенных, тщательно подготовленных мер и промежуточных шагов (вспомним, что постепенность — один из принципов шариата), при условии плавного, поэтапного включения в соответствующее законодательство тех мусульманско-правовых предписаний, которые по своему содержанию совместимы с общими началами российского права, а по своей форме будут восприняты современной российской правовой культурой. Примером может служить брачный договор, тщательно разработанный в мусульманском праве, выводы которого вполне могут использоваться в детальном регулировании данного института семейного права законодательством соответствующих субъектов Федерации.
Перспективным представляется и обращение к опыту решения вопросов наследования, опеки, попечительства и благотворительности в мусульманском праве. Примечательно, что хотя они считаются институтами личного статуса, регулирующее их законодательство во многих арабских странах распространяется на всех граждан вне зависимости от конфессиональной принадлежности и не воспринимается как закрепление религиозных постулатов. Такой подход косвенно подтверждает правовой характер указанных институтов.
В частности, для регулирования благотворительной деятельности несомненный интерес может представить институт вакфа — имущества, изъятого из оборота и предназначенного для использования в благотворительных целях. Отточенный мусульманско-правовой доктриной на протяжении столетий данный институт ранее широко использовался для поддержки образования и науки, а в настоящее время кроме того применяется в исламском мире в целях финансирования социальных программ. Причем мусульманское право значительно подробнее и эффективнее, нежели действующее российское законодательство, регулирует правовой статус и взаимные права и обязанности трех основных сторон благотворительной деятельности — донора, выгодополучателя и лица, уполномоченного управлять вакуфным имуществом и направлять получаемые от его эксплуатации доходы на удовлетворение потребностей адресата помощи.
В гражданском и коммерческом законодательстве ряда республик в составе Российской Федерации могут найти свое место отдельные виды сделок, детально разработанные в мусульманском праве, в том числе относящиеся к банковской деятельности. В последние десятилетия исламские банки получили распространение не только в мусульманском мире, но даже в некоторых западных странах, например, в Великобритании и Люксембурге. Казалось бы, мусульманское право, известное запретом на получение процентов за предоставление кредита или просрочку погашения долга, абсолютно несовместимо с современным коммерческим оборотом. Однако занявшие несколько лет сравнительно-правовые исследования привели к тому, что сделкам, осуществляемым исламскими банками, была придана форма, которая, с одной стороны, соответствует требованиям европейского банковского права, а с другой — не отходят от основополагающих принципов мусульманского права.
Перечень примеров возможного использования мусульманско-правовой культуры может быть продолжен. В этой связи применительно к регионам России, где перспективы шариата просматриваются достаточно отчетливо, целесообразно детально изучить наследие мусульманского права и его новейшие концепции, выбрав из них то, что отвечает правовым критериям и может быть востребовано российской правовой системой. Принципиальные ориентиры такого поиска уже были обозначены. Вместе с ними необходимо иметь в виду и опасности, которые могут встретиться на этом пути. В частности, недопустимо под видом возрождения шариата и мусульманско-правовой культуры вести дело к легализации обычаев и традиций, не имеющих с правом ничего общего, принятию на этой основе неправового законодательства. На Северном Кавказе, например, проблема соотношения шариата с местными обычаями стоит уже не одно столетие и должна стать предметом специального рассмотрения. Отметим лишь те ее стороны, которые прямо касаются темы нашего исследования.
Так, многие местные обычаи (например, кровная месть) привычно воспринимаются общественным мнением как неотъемлемая часть шариата. На самом деле шариат решительно их осуждает. В этом смысле такие обычаи не могут быть легализованы не только потому, что они игнорируют правовые критерии, но и в силу их противоречия с мусульманским правом. С данной проблемой тесно связано и понимание свободы, которое отличается двойственностью и не всегда ориентировано на правовые основания. С одной стороны, горцы Северного Кавказа еще со времен Шамиля воспринимают любые попытки введения шариата как посягательство на свою личную свободу. Правда, на практике речь зачастую идет о сохранении освященных традициями личных привилегий, которые стоят на страже, скорее, произвола и самоуправства, а не свободы. С другой стороны, национальное и культурно-духовное возрождение в данном регионе естественно связывается с утверждением ислама и шариата как символов независимости и свободы (опыт Чечни — яркий тому пример).
Излишне напоминать в этой связи, что свободы без права не бывает. Дорога к свободе лежит через право. В данном случае — и через мусульманско-правовую культуру, которая в этом качестве не может трактоваться вопреки смыслу права и сути свободы в ее истинном значении. Иными словами, на службу свободе и самостоятельности эта культура может быть поставлена лишь при условии ее последовательно правового понимания. В этом отношении мусульманское право, очерчивающее именно правовые рамки свободы, может быть очень действенным в преодолении тех обычаев, которые, наоборот, под видом заботы о свободе консервируют неравенство и своеволие. Здесь России может пригодиться немалый опыт, накопленный исламскими странами в использовании мусульманско-правовой культуры для борьбы с пережиточными обычаями и утверждении вместо них ценностей права и справедливости.
Характерно, что эффективность обращения к мусульманскому праву в указанных целях, как правило, оказывается значительно выше результативности обычных законодательных мер. В этом ярко проявляется его роль не только как собственно правового инструмента, но и как мощного идеологического, социально-психологического фактора. Она объясняется уже отмеченной выше особой близостью мусульманского права к правосознанию и вообще мировоззрению мусульман, воспринимающих его в тесном единстве с шариатом, а значит — со своей национально-культурной идентичностью и верой. В результате, обладая авторитетом в глазах мусульман в силу своего возведения к шариату, мусульманское право само выступает в качестве инструмента легитимации по отношению к позитивному законодательству. Для мусульман исключительно важно осознавать, что действующее законодательство по крайней мере не противоречит ценностям шариата и основным принципам мусульманского права.
Этот момент необходимо учитывать при разработке правовых решений в регионах России с преобладающим мусульманским населением. В частности, власть здесь только укрепила бы свои позиции в случае обоснования совместимости принимаемого законодательства с исходными началами мусульманского права. С этой целью при законодательных органах даже могут создаваться консультативные структуры для оценки готовящихся актов с мусульманско-правовых позиций. Предметом подобного осмысления логично сделать и договоры между федеральным центром и соответствующими субъектами Российской Федерации, которые приобретут дополнительный авторитет, если будет показано их соответствие мусульманскому праву. Кстати, в ходе их подготовки также полезно учесть указанный момент. Нет оснований полагать, что такой подход поставит принимаемое законодательство или заключаемые договоры в зависимость от мусульманского права. В подтверждение беспочвенности таких опасений достаточно обратиться к опыту арабских стран, где сложились богатые традиции сравнительного анализа действующего законодательства и международных договоров. Примечательно, что в посвященных данной проблеме работах авторитетные арабские ученые-компаративисты исходят из предположения об отсутствии противоречий между позитивным правом, основанным на европейских образцах, и мусульманско-правовыми принципами.
Известно, что ислам в целом стоит на стороне законопослушания и лояльности по отношению к власти, готовой уважать разделяемые им ценности. Большинство из них созвучно современным правовым системам и не противоречит принципам российского права. Поэтому от признания достижений мусульманско-правовой культуры, включения некоторых из них в действующее законодательство выиграют не только мусульмане, но и иные конфессии, российское общество в целом. Трудно представить, чтобы в России эффективно действовал какой-либо крупный закон, если он не воспринимается всеми ведущими конфессиями с учетом их нравственно-правовых взглядов, в том числе мусульманскими, ориентирующими на высшие идеалы своей религии и принципы мусульманского права. Если наиболее влиятельные политические силы России в последнее время все настоятельнее подчеркивают необходимость общественного и гражданского согласия при разработке и принятии важнейших решений общегосударственного значения, в том числе и законодательных актов, то не менее актуально достижение и межконфессионального консенсуса по принципиальным направлениям правовой политики, которая должна ориентироваться на использование всего позитивного, что накоплено различными правовыми культурами, включая и исламскую.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
- Конституция Ирака – это не протокол о намерениях, а главный закон федеративной страны KURDISTAN.RU : новостной сайт о событиях в курдском регионе. –URL: http://kurdistan.ru/2012/10/22/articles17235_Konstituciya_Iraka.html.
- Кузнецова, О.А. Нормы-принципы российского гражданского права. [Текст] /О.А. звук Кузнецова. — М.: Статут, 2016.-
- Пиляева, В.В. Гражданское право: адрес части общая и особенная. [Текст]/ В.В.Пиляева. КноРус, 2017.-1008
REFERENCES:
- Iraq’s constitution is not a protocol of intent, but the main law of a federal country KURDISTAN.RU : a news website about developments in the Kurdish region. -URL: http://kurdistan.ru/2012/10/22/articles17235_Konstituciya_Iraka.html.
- Kuznetsova, O.A. Norms-principles of Russian civil law. [Text] / O.A. sound Kuznetsova. — M.: Statut, 2016.-.
- Pilyaeva, V.V. Civil law: address part general and special. [Text]/ V.V. Pilyaeva. Knorus, 2017.-1008
