Заметным явлением и отличительной особенностью в развитии политической и правовой мысли XX в. стали разработка и утверждение доктрины прав человека. Это явилось результатом коллективного творчества юристов, философов, политологов, государственных деятелей из многих стран.
Права человека как юридическая категория в современном понимании этого термина получили свое рождение в англосаксонской правовой системе. Начало процесса закрепления идеи прав и свобод можно проследить начиная с Великой хартии вольностей 1215 г., в которой содержатся статьи, ограничивающие произвол королевских чиновников. Затем появляются такие юридические документы, как Петиция о праве (1628), Habeas corpus act (1679), Билль о правах (1689), Декларация независимости 1776 г. в США [12], Декларация прав человека и гражданина 1789 г. во Франции [13].
Конституции многих стран внесли свою лепту в объективацию прав человека. Но лишь в XX в. сложилось системное представление о правах человека и гражданина. Если в Античности, в Средние века и Новое время отдельные мыслители и политики (Д. Локк, Т. Пейн, Ж-Ж. Руссо, Ш. Монтескье, Б. Франклин, Б. Констан и некоторые другие) выделяли частичные, фрагментарные сферы свободы человека и ее реализации, то в Новейшее время исследователи и политические деятели стали подходить к разработке доктрины прав человека как системы неразделимых и взаимозависимых прав, свобод и гарантий.
Конституция РФ 1993 г.[4] признает и защищает права каждого человека не только иметь свои взгляды, но и пропагандировать их, беспрепятственно действовать в соответствии со своими убеждениями.
К числу принципов, положенных в основу современной российской доктрины прав человека, относятся отказ от приоритета государственных интересов перед интересами личности и признание человека, его прав и свобод высшей ценностью. Сегодня государство рассматривается в качестве представителя общества, несущего перед ним и составляющими его гражданами определенные обязанности и ответственность, а не как самая массовая организация трудящихся.
Однако вопросы реализации доктрины прав человека, — отмечал А.Н. Костюков, — по-прежнему вызывают серьезное беспокойство во всех слоях российского общества, в научном сообществе, а также в разного рода правозащитных органах и организациях. Кроме того, ситуация с личными и политическими правами в России находится под пристальным вниманием различных международных органов и институтов [16, с. 17].
В 2020 г. прошло общероссийское голосование о поправках в Конституцию Российской Федерации, что, безусловно, является не только важным юридическим событием, но и событием историческим.
Сегодня, несмотря на большое количество принимаемых новых нормативно-правовых актов, можно выявить ряд проблемных аспектов, препятствующих реализации конституционных гарантий прав и свобод человека и гражданина.
По мнению О. В. Романовской, А. В. Рыжковой, состояние реализации прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации зависит от качества нормативно-правового регулирования общественных отношений, от эффективности деятельности органов, обеспечивающих соблюдение и защиту прав и свобод граждан, а также от наличия в самом обществе гражданского общества. Вместе с тем современные реалии общественных отношений характеризуются высокой степенью сложности и быстрыми темпами изменчивости, что требует постоянной деятельности по анализу состояния общественных отношений, выявлению пробелов и противоречий законодательства, регулирующего те или иные общественные отношений, а также по непосредственному совершенствованию законодательства [18, с. 52].
Право на неприкосновенность частной жизни защищено нормами международного права. Всеобщая декларация прав человека 1948 г. (ст. 12) [1] и Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. (ст. 17)[2] установили запрет подвергать людей произвольному вмешательству в их личную и семейную жизнь, произвольным посягательствам на неприкосновенность их жилища, тайну корреспонденции или на их честь и репутацию. Каждый человек имеет право на защиту закона от такого вмешательства или таких посягательств. Согласно Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (ст. 8) [3] каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его корреспонденции, вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права не допускается.
Между тем 24 июня 2016 г. принят Государственной Думой РФ, 29 июня 2016 г. одобрен Советом Федерации, 6 июля 2016 г. подписан Президентом РФ Федеральный закон № 374-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О противодействии терроризму» и отдельные законодательные акты Российской Федерации в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности» [8]. Указанным законодательным актом внесены, в том числе, изменения в Федеральный закон от 7 июля 2003 г. № 126-ФЗ «О связи» [6]. Также внесены изменения в Федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» [7].
Своими действиями законодатель, по сути, поставил каждого человека и гражданина, находящегося на территории РФ, в положение подозреваемого или обвиняемого, что противоречит ст. 49 Конституции РФ, гарантирующей презумпцию невиновности.
Положения Федерального закона № 374-ФЗ грубо нарушают закрепленные ст. ст. 23, 24 Конституции РФ право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени, право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. В основе этих субъективных прав лежит такое важнейшее благо, как личная жизнь каждого человека — физическая и духовная сфера, которую он контролирует самостоятельно и неприкосновенность которой должна быть ограждена от любых незаконных посягательств со стороны государства и третьих лиц.
Предполагается, что тайна в данном случае вовсе не прикрывает какую-то антиобщественную или противоправную деятельность. Она отражает естественное стремление каждого человека иметь собственный мир интимных и деловых интересов, скрытый от чужих глаз. Конституционное право на неприкосновенность частной (личной), семейной жизни означает юридически установленные возможности человека самостоятельно заботиться о течении своей жизни, препятствовать незаконному вторжению в данную сферу посторонних лиц, а также государственных органов, которое может привести к разглашению сведений интимного характера.
Также в Федеральный закон от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» [5] внесены изменения. Запрет на миссионерскую деятельность в жилых помещениях (а также запрет перевода для этих целей жилого помещения в нежилое) делает незаконным религиозную деятельность любых, независимо от конфессии, малых религиозных групп, поскольку у последних просто отсутствует фактическая возможность собираться вместе в нежилых помещениях. К примеру, такой обряд, как обрезание ребенка, может производиться в частном доме, если у общины нет собственного культового здания — синагоги (несмотря на то что иудаизм — довольно распространенная в России религиозная конфессия). Законодательные новации противоречат ст. 29 Конституции РФ, закрепляющей свободу слова, а также гарантирующей право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом.
Таким образом, за ширмой «установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности» законодатель юридически и фактически обязал специальных субъектов вмешиваться в частную жизнь каждого человека и гражданина, находящегося под юрисдикцией Российской Федерации, в очередной раз показав, что одна из основ конституционного строя России, закрепленная в ст. 2 Конституции РФ: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью», — простая декларация.
Ю.А. Гасанов отмечает, что с формально-юридической точки зрения правовое регулирование, предусмотренное антитеррористическим пакетом Яровой, является примером того, как в попытке преодолеть вызовы, порожденные развитием информационных технологий, государственная власть готова отменить базовые гражданские права граждан для достижения сомнительного эффекта [10, с. 34].
Вместе с тем стоит отметить, что тенденциозность авторов Закона может иметь под собой причины, отличные от формально заявляемых целей антитеррористического пакета, в связи с чем делать окончательные выводы, касающиеся современного российского регулирования быстрорастущей сферы информационно-телекоммуникационных технологий, исходя из анализа правового регулирования рассматриваемого Закона, представляется преждевременным.
Кроме того, одной из главных проблем, волнующих наше общество в настоящее время, является нарушение конституционных гарантий прав и свобод граждан правоохранительными органами. Важность этой проблемы проявляется в том, что правоохранительные органы по Конституции России имеют право на легальное применение силы, а гражданин такого права не имеет в отношении правоохранительных органов, что ставит в положение неравенства гражданина и представителя правоохранительных органов.
Конечно, указанное положение не является негативным, противоречивым и пробельным, так как правоохранительные органы выполняют важнейшие задачи обеспечения законности на территории России и право на легальное применение силы сотрудникам правоохранительных органов, безусловно, необходимо.
Вместе с тем в случаях, когда сотрудники правоохранительных органов сами нарушают законы, применяют свои полномочия необоснованно и незаконно, это приводит к проблеме обеспечения конституционных гарантий прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации. В данном случае указанные общественные отношения не обеспечены должным правовым регулированием, что, безусловно, требует всестороннего научного осмысления и решения.
В научной литературе также обращается внимание на данную проблему. Так, И.А. Одношевин [17] делает попытку определения критериев законности оперативно-розыскных мероприятий, И.В. Головинская, М.В. Крестинский, И.И. Савельев [11] анализируют проблемы реализации конституционных гарантий, возникающих в ходе производства по уголовным делам, Ч.М. Исмаилов [14] исследует проблемы осуществления оперативно-розыскных мероприятий, ограничивающих конституционные права на тайну связи.
Проблем реализации конституционных гарантий множество, но они не сводятся к проблемам только в правоохранительной сфере, это только одна из тех проблем, которая волнует общество в первую очередь, но немаловажным являются проблемы реализации конституционных гарантий в экономической, социальной, политической, юридической, духовно-нравственной и других сферах.
А.В. Безруков и А.В. Савоськин, например, считают крайне показательным, что почти все нормативные акты о работе с обращениями граждан (как федерального, регионального, так и муниципального уровней) много внимания уделяют регистрации обращений, правилам организации личного приема, функционированию электронных приемных, но практически ничего не говорят непосредственно о рассмотрении. Например, традиционной является формулировка: «обращение считается рассмотренным, если разрешены все поставленные в нем вопросы». Также можно утверждать, что в подавляющем большинстве подзаконных нормативных актов и актов органов местного самоуправления акцент делается на количественном критерии (должны быть рассмотрены все вопросы в обращении), а не на критерии качества (которое, как правило, лишь упоминается, и то не всегда). Как правило, не содержат универсальных правил рассмотрения обращений и акты о структурных подразделениях органов власти, организующих работу с обращениями. А ведь именно рассмотрение по существу поставленных в обращении вопросов является ключевым этапом всей публичной деятельности и, согласно ст. 18 Конституции РФ, определяет смысл и содержание такой деятельности [9, с.5].
В.А. Щепачев утверждает, что целый ряд отношений и процедур, которые могут и должны регулироваться Конституцией, в ней либо не урегулированы вообще, либо урегулированы таким образом, что без дополнительных разъяснений и уточнений эти положения не могут быть реализованы. Подобных изъянов в Конституции немало [20, с. 13].
В результате Конституционный Суд РФ неоднократно был вынужден устранять неопределенности, разъяснять положения, а порой даже выяснять смысл конституционных норм и давать им собственную интерпретацию. При этом в подавляющем большинстве случаев Конституционный Суд РФ шел намного дальше простого толкования. Фактически он формировал новую конституционно-правовую доктрину и предлагал свое, зачастую существенно отличавшееся от изначального, понимание тех или иных положений Основного Закона, выполняя несвойственную ему правотворческую функцию.
В.Ю. Картухин и О.А. Пузанова приходят к выводу о том, что именно на местном уровне осуществляется непосредственное обеспечение большинства прав и свобод человека и гражданина, закрепленных в нормативных правовых актах [15, с. 42]. Полнота прав и свобод человека и гражданина, реализуемых на муниципальном уровне, а также реальность соответствия данных прав степени их гарантированности, с точки зрения фактических возможностей человека участвовать в решении вопросов местного значения, пользоваться социально-культурными и иными благами местного сообщества, являются одними из главных критериев оценки уровня развития не только местного самоуправления, но и государства в целом.
Разрешая проблемы реализации конституционных прав на местном уровне, с учетом всех особенностей региона и конкретного муниципального образования, мы можем рассчитывать на эффективность реализации конституционных прав на уровне самого государства, тем самым способствуя превращению российского государства в реальное демократическое, правовое и социальное государство.
Г.А. Трофимова утверждает, что, безусловно, проблемным вопросом конституционно-правовой ответственности граждан Российской Федерации является отсутствие четкой правовой регламентации, законодательного определения оснований, санкций и других условий наступления конституционно-правовой ответственности. Статусные полномочия гражданина Российской Федерации закреплены как в Конституции РФ, так и в других законах. Однако в силу отсутствия специального закона о конституционной ответственности ограничение тех или иных конституционных прав за неправомерное поведение гражданина можно увидеть в законах, регулирующих различные общественные отношения, причем не только в законах, но и в подзаконных актах, что вряд ли можно назвать правомерным (ограничение прав и свобод граждан допускается исключительно федеральным законом и при определенных условиях (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ)) [19, с.25].
Таким образом, проведенное исследование проблемных аспектов реализации конституционных гарантий прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации позволяет сделать вывод о том, что необходимость в совершенствовании правового регулирования объективно существует всегда, так как общественные отношения находятся в процессе постоянного развития и требуют своевременного их регулирования. Количество выявленных проблем реализации конституционных гарантий прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации не могут свидетельствовать об эффективности или неэффективности действующей законодательной власти, а свидетельствует о необходимости пересмотра порядка принятия нормативно-правовых актов, обеспечивающих максимально эффективную реализацию конституционных прав и свобод. Так, для решения данной задачи можно пойти путем создания специального государственного органа, осуществляющего выявление проблем правового регулирования, либо необходимо увеличить штат лиц, участвующих в создании нормативно-правовых актов, либо необходимо пересмотреть требования к профессиональной компетенции, необходимые для работы над нормативно-правовыми актами.
Список использованных источников
1.
Всеобщая декларация прав человека 1948 г. Международная защита прав и свобод человека. Сборник документов. — М.: Юридическая литература, 1990. — С. 14 – 20.
2.
Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах 1966 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1994. — № 12.
3.
Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. // Собрание законодательства РФ. – 2001. — № 2. — Ст. 163.
4.
Конституция РФ: принята всенародным голосованием 12.12.1993 (с учетом поправок, внесенных Законами Российской Федерации о поправках к Конституции Российской Федерации от 30.12.2008 №6-ФКЗ, от 30.12.2008 №7-ФКЗ, от 05.02.2014 №2-ФКЗ, от 21.07.2014 №11-ФКЗ). – М.: Проспект, 2010. – 32 с.
5.
Федеральный закон от 26.09.1997 № 125-ФЗ (ред. от 02.12.2019) «О свободе совести и о религиозных объединениях» // Собрание законодательства РФ. – 1997. — № 39. — Ст. 4465
6.
Федеральный закон от 07.07.2003 № 126-ФЗ (ред. от 01.01.2021) «О связи» // Собрание законодательства РФ. – 2003. — № 28. — Ст. 2895.
7.
Федеральный закон от 27.07.2006 № 149-ФЗ (ред. от 30.12.2020) «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» // Собрание законодательства РФ. – 2006. — № 31 (1 ч.). — Ст. 3448
8.
Федеральный закон от 06.07.2016 № 374-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О противодействии терроризму» и отдельные законодательные акты Российской Федерации в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности» // Собрание законодательства РФ. – 2016. — № 28. — Ст. 4558
9.
Безруков А.В. Рассмотрение обращений граждан как элемент конституционно -правового механизма реализации конституционного права на обращение / А.В. Безруков, A.В. Савоськин // Государственная власть и местное самоуправление. — 2020. — № 1. — С. 3-8.
10.
Гасанов Ю.А. Актуальные тенденции ограничения конституционных прав граждан в России: вызовы информационного общества / Ю.А. Гасанов // Конституционное и муниципальное право. — 2019. — № 9. — С. 30-35.
11.
Головинская И.В. Отдельные проблемы реализации конституционных и уголовно-процессуальных гарантий прав лиц в ходе производства по уголовным делам / И.В. Головинская, М.В. Крестинский, И.И. Савельев // Современное право. — 2019. — № 3. — С. 42-46.
12.
Декларация независимости Соединенных Штатов Америки. (Принята 04.07.1776). — Конституции зарубежных государств: Великобритания, Франция, Германия, Италия, Европейский Союз, Соединенные Штаты Америки, Япония: учеб. пособие. — 8-е изд., исправл. и доп.- М.: Инфотропик Медиа, 2012. С. 545 — 548.
13.
Декларация прав человека и гражданина (Конституция Франции) (Принята 26.08.1789). — Конституции зарубежных государств: Великобритания, Франция, Германия, Италия, Европейский Союз, Соединенные Штаты Америки, Япония: учеб. пособие. — 8-е изд., исправл. и доп.- М.: Инфотропик Медиа, 2012. — С. 117 — 119.
14.
Исмаилов Ч.М. Оперативно-розыскные мероприятия, ограничивающие конституционные права на тайну связи при розыске безвестно исчезнувших лиц: проблемы осуществления и пути совершенствования / Ч.М. Исмаилов // Российский следователь. — 2016. — № 20. — С. 40-44.
15.
Картухин В.Ю. Проблемы реализации конституционных прав на региональном и местном уровнях (на примере Владимирской области и города Владимира) / В.Ю. Картухин, О.А. Пузанова // Государственная власть и местное самоуправление. — 2019. — № 12. — С. 41-45.
16.
Костюков, А.Н. Реализация прав человека и гражданина в конституционном праве России: год 2017-й / А.Н. Костюков // Конституционное и муниципальное право. — 2017. — № 2. — С. 17 — 23.
17.
Одношевин И.А. Основания осуществления оперативно-розыскных мероприятий — гарантия конституционных прав граждан, вовлеченных в сферу оперативно-розыскной деятельности / И.А. Одношевин // Актуальные проблемы российского права. — 2019. — № 5. — С. 152-158.
18.
Романовская О.В. Проблемные аспекты реализации конституционных гарантий прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации / О.В. Романовская, А.В. Рыжкова // Электронный научный журнал «Наука. Общество. Государство». — 2020. — Т. 8, № 2 (30). — С. 52-59.
19.
Трофимова Г.А. Конституционно-правовая ответственность граждан / Г.А. Трофимова // Современное право. — 2019. — № 6. — С. 24-29.
20.
Щепачев В.А. Конституционная концепция правового государства и проблемы ее реализации в законодательстве Российской Федерации / В.А. Щепачев // Конституционное и муниципальное право. — 2020. — № 1. — С. 12-16.
