Аспект классификации и деления соучастников совершения преступного деяния на различные виды имеет большую практическую значимость, т.к. именно от вида соучастия зависит квалификация преступления. Кроме того, назначая наказание, суд учитывает вид соучастника.
Актуальная редакция ст. 33 УК РФ содержит только четыре вида соучастников: исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник.[1]
Что касается зарубежного уголовного права, то традиционно выделяются три вида соучастников, организатор в качестве самостоятельного вида соучастника не рассматривается.
Тем не менее, в правовой доктрине часто высказывается мнение о необходимости введения и установления других видов соучастников. Ученые-правоведы предлагают выделить такие виды как инициатор, руководитель, посредник, заказчик и др.
Данные предложения по внесению изменений в действующее уголовное законодательство обуславливают актуальность изучения необходимости подобного выделения. Представляется необходимым, чтобы новые виды соучастников находились в строгом соответствии понятию соучастия, а не дублировали уже закрепленные виды соучастников. Новые виды не должны игнорировать все возможные методы совместной преступной деятельности.
В правовой доктрине и правоприменительной практике инициатор преступления обычно рассматривается в качестве аналога такого дореволюционного понятия как «зачинщик». Инициатор выступает исполнителем и подстрекателем одновременно. Инициатору свойственная повышенная общественная опасность, что отражается на назначении наказания.
Учитывая особенности роли инициатора, а также его общественную опасность, высказывались предложения обособить данного участника как самостоятельный вид соучастия. Однако, законодатель справедливо не устанавливает формальные правила назначения наказания определенным видам соучастников. Такое положение соответствует принципу самостоятельности ответственности соучастников, который применяется в отечественном уголовном праве параллельно с принципом акцессорности.
Осуществление конкретной функции, т.е. определенной роли является исходным ориентиром при определении степени ответственности соответствующего соучастника. Назначая санкцию в итоге судебный орган учитывает и другие факторы.
Не смотря на отсутствие в актуальном законодательстве выделения инициатора как самостоятельного вида соучастника, суд всегда учитывает активную роль инициатора. Таким образом, неоправданное усложнение Уголовного кодекса Российской Федерации не будет соответствовать принципам юридической техники, а также требованиям правоприменительной практики.
В правовой доктрине встречаются предложения разграничить такие фигуры как руководитель и организатор. Действующая редакция ч. 3 ст. 33 Уголовного кодекса Российской Федерации руководителя преступления и руководителя организованной преступной группы (сообщества) относит к видам организатора. Высказываются мнения о необходимости разграничения руководства как вида преступной деятельности от организаторской деятельности в диспозициях некоторый статей УК РФ: ст. 208 «Организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем», ст. 209 «Бандитизм», ст. 210 «Организация преступного сообщества (преступной организации) или участие в нем (ней)» и др.
Верховный Суд Российской Федерации в п. 16 постановления Пленума от 9 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» закрепил, что организованная группа отличается устойчивостью и повышенной степенью организованности. В таком формировании распределяются роли, существует организатор и руководитель.[2]
Однако, иногда термины «организатор» и «руководитель» применяются как синонимы (п. 15 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 29 от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»).[3]
Представляется, что нормы, отраженные в актах Верховного Суда Российской Федерации, являются дискуссионными с точки зрения содержания уголовного закона. Понятия организатора и руководитель имеют некоторые семантическими отличия. Использование данных дефиниций как тождественных неправомерно.
Более того, анализ ст. 33 УК РФ позволяет сделать вывод, что законодательное понятие руководителя уже содержится в понятии организатора. Т.е. смысл термина организатор представляется более широким, руководитель в свою очередь является составной частью организатора.
Выделение руководителя преступления или преступной группы в качестве самостоятельного вида соучастия приведет к случаям употребления понятием «организатор» и «руководитель» как тождественных не только с теоретической точки зрения, но и в правоприменительной практике, что является некорректным.
Использование термина «посредник» в доктрине уголовного права и законодательстве получило распространение по делам о взяточничестве.[4] Правоприменителями предлагается при оценке действия посредника учитывать определенные обстоятельства дела, а также роль данной фигуры в процессе дачи или получения взятки; т.е. наряду с действиями организатора, подстрекателя и (или) пособника. В настоящее время изменения уголовного законодательство и появление ст. 291.1 «Посредничество во взяточничестве» УК РФ позволяет оценить данные действия как отдельный состав преступления.
Важно отметить, что новые действия посредника при внесении изменений в уголовное законодательство не были криминализированы. Существующие ранее формы посредничества оценивались в качестве соучастие в даче или получении взятки. Кроме того, некоторые посреднические действия в действительности были декриминализированы (касающиеся взятки в значительном и крупном размере), что отрицательно отразится на противодействии коррупции.
В итоге сложилась неоднозначная ситуация: принятая норма с теоретической точки зрения имеет несбалансированную санкцию.
Таким образом, видится необусловленным введение в Общую часть Уголовного кодекса Российской Федерации нормы о посреднике как отдельном виде соучастия, затрагивающей все возможные преступления. Представляется, посредничество способно в полном объеме содержаться в понятиях уже установленных видов соучастников (пособник).
Норма ч. 5 ст. 35 УК РФ включает в виды пособничества «устранение препятствий», которое теория уголовного права понимает весьма широко. Под устранением препятствий следует понимать всякую деятельность, которая облегчает реализацию преступного деяния. В устранении препятствий большое значение имеет причинная связь такой деятельности и общего преступного результата. В некоторых ситуациях речь может идти и о подстрекательстве. Например, предложение посредничества, а если посредник самостоятельно занимается организацией получения или дает взятку, то он меняет свой статус на организатора преступления.
Провокация взятки и коммерческого подкупа предусматривается отечественным уголовным законом как специальный состав преступления (ст. 304 УК РФ).
Уголовное законодательство определяет провокацию взятки или коммерческий подкуп как попытку передачи должностному лицу или лицу, которое осуществляет функции управленца в коммерческих или иных организациях, без его согласия денег, ценных бумаг, другого имущества, а также оказание ему имущественных услуг с целью искусственного создания доказательств совершения преступления или шантажа.
Вопрос уголовной ответственности за провокацию получения взятки остается дискуссионным. Наиболее эффективный способ раскрытия и доказывания некоторых преступлений заключается в оперативно-розыскной деятельности, в процессе которой для подозреваемого создаются условия выбора преступного или непреступного поведения. Не смотря на существование законодательства, регулирующего подобные оперативно-розыскные мероприятия, некоторыми правоведами предлагается различное толкование границ дозволенного в процессе разоблачения коррупционеров.[5]
Таким образом, резюмируя вышеизложенное, можно сделать вывод о нецелесообразности в настоящее время дифференциации новых видов соучастников и закреплении их признаков.
Перечень видов соучастников, установленный законодателем, представляет собой ясную и точную классификацию, в которой можно найти полностью обособленные классы (виды) соучастия.[6]
Использованные источники:
- Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 29.05.2019)// Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954
- Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2013 N 24 (ред. от 03.12.2013) «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях»// Российская газета. 2013. № 154
- Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 N 29 (ред. от 16.05.2017) «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»// Российская газета. 2013. № 9
- Дрепелев А.С. О совершенствовании регламентации видов соучастников преступления// Вестник Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова. Серия Гуманитарные науки. 2016. № 2 (36). С. 82-85.
- Лебедев А.Е. Посредник как разновидность пособника преступления// В сборнике: Государство и право в изменяющемся мире. Материалы II научно-практической конференции с международным участием. 2017. С. 587-593.
- Ярзуткина В.А., Скобина Е.А. К вопросу о формах (видах) соучастия в преступлении// Вопросы современной юриспруденции. 2016. № 60. С. 102-109.
[1] Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 29.05.2019)// Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954
[2] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2013 N 24 (ред. от 03.12.2013) «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях»// Российская газета. 2013. № 154
[3] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 N 29 (ред. от 16.05.2017) «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»// Российская газета. 2013. № 9
[4] Лебедев А.Е. Посредник как разновидность пособника преступления// В сборнике: Государство и право в изменяющемся мире. Материалы II научно-практической конференции с международным участием. 2017. С. 587-593.
[5] Дрепелев А.С. О совершенствовании регламентации видов соучастников преступления// Вестник Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова. Серия Гуманитарные науки. 2016. № 2 (36). С. 82-85.
[6] Ярзуткина В.А., Скобина Е.А. К вопросу о формах (видах) соучастия в преступлении// Вопросы современной юриспруденции. 2016. № 60. С. 102-109.
