Можно назвать это настоящим прорывом, что со времен администрации Буша, правительство Соединенных Штатов наконец-то постепенно переходит к пониманию того, что только военная сила не может победить экстремизм и радикализацию. На сегодняшний день очень актуальным является вопрос по созданию условий противодействия идеологии, лежащей в основе экстремизма, как считает в своей статье Скотт Карпентер, олицетворяя мнение правительства штатов. Увы, даже для правительства такой мощной державы, создание таких условий, является довольно сложной задачей. Все же тенденция к их развитию и применению на практике имеется [5, стр. 304].
«Аль-Каида» и ее сторонники продемонстрировали способность распространять свою идеологию по всему миру, и поэтому они представляют угрозу не только для Соединенных Штатов, но и для всех стран. Им удалось радикализировать ту часть мусульманской молодежи, которая нашла отклик в глобальном нарративе Аль-Каиды о том, что Запад находится в состоянии войны с Исламом. Президент Буш активно начал вести эту войну после ужасающих событий 11 сентября 2001 года. Этот риторический прием стал реальным вооруженным конфликтом с акцентом на применение военной силы для противодействия экстремистским группировкам, в частности «Аль-Каиде». Донна Дж. Старр-Дил в своей книге «Президентская политика в отношении терроризма» подробно описала на что опирался Буш и какие прецеденты предыдущих правителей использовал в применении военной силы против экстремизма [7].
В октябре 2008 года впервые в Федеральном бюро расследований[1] заявили о вербовке (то есть радикализации) американских граждан в целях подготовки терактов в Миннеаполисе и Вашингтоне. Спящие экстремистские ячейки, готовящие террористические акты внутри страны быстро были раскрыты и в марте 2009 года их члены приговорены к длительным срокам заключения. Так администрация Обамы поняла, что для противостояния экстремизму необходимо предпринять целый ряд условий (шагов), которые будут существенно отличаться от подходов предыдущих администраций [5, стр. 306].
Президент Обама с момента вступления в должность уделял основное внимание экономическим вопросам, но вот в своей инаугурационной речи он говорил о новых отношениях между Вашингтоном и мусульманским миром и подчеркивал новые рамки, основанные на взаимности интересов. Что же это за интересы? Это некая активизация усилий по поощрению процветания реформ и демократии в арабских странах. В качестве политического ответа на экстремизм Соединенные Штаты и их союзники должны были предложить жизнеспособные и привлекательные альтернативы мрачным перспективам, предлагаемым радикальными экстремистскими группами. Процветающие демократические общества, уважающие права своих граждан, более устойчивы и менее подвержены политической нестабильности и радикализации. Если жалобы и недовольства граждан могут быть выражены мирным путем и опосредованы демократическими институтами, население менее склонно прибегать к радикализации [6].
В своей книге «Борьба с терроризмом от Обамы до Трампа» Донна Дж. Старр-Дил указывает, что к середине второго срока президентства Обамы сложились два типа мнений по антиэкстремистской архитектуре администрации Обамы: первые утверждали, что Обама был по существу таким же, как и его предшественник Буш, только освобожденный от протестов шумной либеральной оппозиции, а вторые сетовали на то, что между двумя администрациями существовали существенные различия [7].
Рассмотрим заявленные мнения. К концу второго срока в 2016 году стало ясно, что действия администрации Обамы в вопросах национальной безопасности не всегда соответствовали риторике его обещаний порвать с эксцессами войны с экстремизмом. Отчего же это…Здесь сыграла роль теории «свершившегося факта» [7]. Это означает, что администрации действующего президента просто необходимо продолжить начатую дилемму предыдущего. Отправной точкой для такой дилеммы является война, которую Джордж Буш-младший начал. Это война, включающая в себя все практически необратимые политические решения, принятые президентом Бушем в отношении применения силы и методов нападения, задержания и насильственного допроса. Когда Обама стал главнокомандующим, ему было предоставлено руководить тремя продолжающимися конфликтами: войной в Афганистане, войной в Ираке и войной с экстремизмом, в которой преобладал подход вооруженных конфликтов. Новый виток в направлении последней проявился в августе 2009 года, когда заместитель советника Обамы по национальной безопасности Джон Бреннан изложил план администрации по «новому пути». Согласно этому плану, администрация Обамы должна была бы реализовать «принципиально новый и более эффективный подход» к проблеме экстремизма, вместо того чтобы следовать либо парадигме правоприменения, либо подходу вооруженного конфликта. Бреннан, ставший директором Центрального разведывательного управления, подробно изложил планы администрации в своем выступлении в 2009 году в Центре стратегических и международных исследований и объяснил ее ключевые элементы. Но постепенно наступил 2014 год. Стало ясно, что предложенная им модель борьбы с экстремизмом была затоплена «свершившимся фактом», оставшимися от войны Буша с террором. Были инициированы авиаудары по ИГИЛ в Ираке, поскольку американцы в Эрбиле нуждались в защите. По словам президента, «…неминуемая угроза Эрбилю и тяжелая ситуация, разворачивающаяся на горе Синджар, отвечали обоим его критериям развертывания американских сил: защита американских жизней и имущества и предотвращение катастрофы» [6].
А каковы же были изменения в подходе? Они все-таки были. Гражданин штатов по вопросам радикализации или проблематике выявления таких идей мог обратиться в ФБР. В период администрации Обамы были выпущены руководящие принципы от Генерального прокурора которые дали ФБР больше свободы и полномочий для проведения широкомасштабных оценок внутренних угроз. Эти полномочия позволили бюро перейти от расследования конкретных дел к более широкому «преследованию угроз радикализации» [5, стр. 309].
Вот уже президент Трамп принял присягу в январе 2017 года. А угроза распространения ИГИЛ все нарастала. Постоянное состояние кризиса из-за терроризма и атак в США и Европе, заставляли широкую общественность бояться террористов и все больше убеждались в том, что применение силы необходимо для национальной безопасности. Так Пентагон, нацелился на ИГИЛ, создав стратегию для президента Трампа, очень похожую на стратегию, используемую администрацией Обамы. Администрация как бы по-новому преподнесла стратегию национальной безопасности США, учитывая, что кандидат Трамп был крайне критичен к взглядам предыдущей администрации. Затем Дональд Трамп подробно рассказывал о том, что он изменил в подходе борьбы с экстремизмом в стране и на международном уровне: «еще одним фундаментальным столпом нашей новой стратегии является интеграция всех инструментов американской власти – дипломатических, экономических и военных – для достижения успешного результата». Он неоднократно подчеркивал, что его стратегия стала «новой» [2]. Это утверждение оспаривалось многими аналитиками по борьбе с терроризмом. Макс Бут, например, отмечал, что преемственности было гораздо больше, чем изменений [8].
Действующий президент все же намекал и говорил о «разоблачении ложного очарования злой идеологии экстремистов». Однако выиграть войну идей у экстремистских группировок становилось все труднее. Отдельные ученые, выступающие за трактовку экстремизма как тяжкого преступления, предупреждали, что милитаризация ответных мер на акты террора поощряет «саму анархию, в которой процветает идея экстремизма». Успешному решению проблемы борьбы с терроризмом внутри страны и на международном уровне поспособствует «в рамках тщательно контролируемого общего судебного подхода к экстремизму и его радикальных проявлениях – терроризме» [3]. Однако президент Трамп отверг эту модель и стал следовать подходу «войны с террором» Джорджа Буша-младшего. Вот он замкнутый круг… Так 6 апреля 2017 года Трамп приказал применить силу в ответ на химическую атаку в Сирии, несмотря на свои предыдущие и неоднократные предупреждения президенту Обаме избегать участия конфликте. Применение силы президентом соответствует модели исполнительной инициативы, молчаливого согласия Конгресса и судебной терпимости. Он не консультировался с Конгрессом. Через два дня после приказа о бомбардировке Трамп отправил Конгрессу официальное уведомление о своем применении силы с обычной фразой, что оно «соответствует резолюции военных держав» [4].
Таким образом, проведенный анализ источников актуальной зарубежной литературы показывает, что до сих пор в штатах не разработано надежного механизма, результативной модели противодействия экстремизму. Это происходит из-за исторически сложившегося откладывания рассмотрения (так сказать теории «сложившегося факта») экстремизма как наиболее важного явления, требующего всеобъемлющей, комплексной стратегии противодействия и борьбы. От этого и происходят бомбардировки других государств, вооруженные столкновения, американские вооруженные силы выполняют боевые задачи за рубежом для искоренения распространения идеологии экстремизма, но, к сожалению, многие не возвращаются… Все же попытки к смене курса борьбы имеются. Следует продолжать наращивать эти шаги, ведь действовать необходимо уже сейчас, иначе, если начнут повторяться события прошлого года в Шри-Ланке и других регионах, то будет уже поздно.
Список литературы
- Антонян Ю.М. Терроризм в современном мире. – М.: Наука, 2008.
- Brooks, Rosa. How Everything Became War and the Military Became Everything: Tales from the Pentagon. New York: Simon & Shuster, 2016.
- Gorka, Sebastian L., and Gorka, Katharine C. «ISIS: The Threat to the United States» Threat Knowledge Group Special Report. November, 2017.
- Glennon, Michael J. «Security Breach: Trump’s Tussle with the Bureaucratic State» Harper’s Magazine, June 2017.
- J. Scott Carpenter, Matthew Levitt, and Michael Jacobson. Confronting the Ideology of Radical Extremism // Journal of national security law & policy. Vol. 3:303, 2009, p. 303-329.
- Savage, Charlie. Power Wars: Inside Obama’s Post 9/11 Presidency. New York: Little, Brown, and Company, 2015.
- Starr-Deelen, Donna. Presidential Policies on Terrorism: From Ronald Reagan to Barack Obama. New York: Palgrave Macmillan, 2014.
- Thrush, Glenn, and Landler, Mark, «Bold, Unpredictable Foreign Policy lifts Trump, but has Risks» New York Times, April 20, 2017.
[1] Далее – ФБР.
