Еще в Русской Правде (X – XI вв.) впервые оружие названо было в качестве предмета преступления:
«Аще посмеет кто чужого коня, либо оружие, либо порт, три гривны за обиду» [6, c.96].
Деление по Русской Правде преступлений на две группы – имущественные и против личности — дозволяют нам прийти к выводу, что авторы законов предпочтение отдавали отношениям собственности, в том числе и на оружие. Это было обусловлено, прежде всего, тем, что на этом этапе развития государство не обладало еще достаточными силами для протекции своих земель, поэтому оно было заинтересовано в хорошо вооруженном ополчении, в наличии оружия у населения и, исходя из этого, устанавливало ответственность за его хищение.
Сохранялось это положение и в законодательстве на рубеже XII –XVI веков.
Отметим, что Судебники 1497 и 1550 гг. не предусматривали также самостоятельной ответственности за незаконный оборот оружия.
В главе 3 Соборного Уложения 1649 г. под названием «Охрана порядка при царском дворе» в статьях 6, 7 установило впервые ответственность за недозволенное ношение, применение либо обнажение оружия при царском дворе, либо в присутствии самого царя – вплоть до смертной казни [7, c.89].
Также отметим, что статья 28 из главы 7 ответственность устанавливала за кражу оружия военнослужащим у военнослужащего:
«А буде кто, будучи на службе…, у кого украдет ружье, и того бити кнутом нещадно, а что украл… отдать тому, у кого он украл» [7, c.97].
Необходимо подчеркнуть, что законодательство не предусматривало случаев, когда оружие у военнослужащих похищают гражданские лица, а также хищения предметов вооружения, не являющихся собственностью войск. Следовательно, ответственность за подобные деяния наступала по статьям об имущественных преступлениях.
Других преступлений, связанных с незаконным оборотом оружия, Уложение 1649 г. не содержало.
Впоследствии Царским Указом от 25 октября 1682 г. в целях прекращения в столице своевольств и поединков было запрещено хождение в Москве с оружием всем лицам, которые в данный момент не исполняют соответствующих обязанностей по охране правопорядка [5, c.179].
Стрельцам по Стрелецкому приказу 1699 г. устанавливались различные виды наказаний за бросание ракет и стрельбу из ружей в городе. Так, в первый раз – батогами, второй – кнутом и ссылкой в Азов с семьей на поселение [13, c.641].
В XVIII в. развитие законодательства о гражданском обороте оружия и предотвращении его незаконного оборота получило свое продолжение. В 1700 г. был принят Указ о запрещении ношения остроконечных ножей [3, c.11].
Весьма показательным в том отношении, что оружию стала уделять пристальное внимание, является Артикул воинский 1715 г. [8, c.328-365]
Нормы, связанные с оборотом оружия, были расположены в системе преступлений, посягающих на интересы военной службы.
Так, Артикулом предусматривалось наказание в виде смертной казни (расстрел или повешение) – за сопротивление вооруженного характера командиру (арт. 24), за обнажение шпаги с намереньем причинения вреда кому-либо в присутствии командира, в воинском суде, в походе, во время церковной службы (арт. 36), за обнажение шпаги по отношению к часовому, патрулю либо караулу (арт.46), за кражу воинского имущества (арт. 191) [8, c.332, 334-335, 362].
Далее в Артикуле в Главе VI «О воинских припасах, ружье, мундире, об утрате и небреженном обращении с таковыми» предусмотрен был ряд действий, которые были связаны с нелегальным оборотом оружия, которые не так строго наказывались, как преступления с использованием оружия.
Телесному наказанию (битье шпицрутенами) подлежали военнослужащие:
— за утерю оружия, либо его выбрасывание (арт. 57);
— за ненадлежащий уход за ружьем (арт. 56);
— за поломку либо порчу оружия, помимо телесного наказания, взыскивались средства из жалования на его починку (арт. 58).
Артикул в ст. 59 содержал два состава:
- Продажа, проигрыш либо заклад ружья, которые в первый и второй раз влекут наказание шпицрутенами и выплату нанесенного ущерба, а в третий раз — расстрел.
- Приобретение вышеуказанным образом оружия наказывалось шпицрутенами или штрафом в три раза выше стоимости незаконно приобретённого имущества [8, c.332].
На наш взгляд, такой повышенный штраф – это довольно, эффективная мера, которую можно использовать и в современном российском уголовном законодательстве.
13 января 1720 г. был издан Морской Устав, который по большинству интересующих нас составов дублировал Артикул воинский.
Хотелось бы обратить внимание на особенности уголовной ответственности периода становления абсолютизма.
Во-первых, в норме об ответственности за хищение оружия получает развитие система отягчающих признаков. Предусматривается повышенная ответственность для рецидивистов, в случае рецидива применялась более суровая мера.
Во-вторых, Артикул содержал военные нормы и правила, поэтому сфера действия этих норм была ограничена.
Также примечательным является и то, что законодатель того времени верил в магические заговоры и порчу оружия.
Таким примером является Артикул 1 Главы «О страхе божьем»:
«И ежели кто из воинских людей найдется идолопоклонник, чернокнижец, ружья заговорители, суеверный и богохульный чародей, оный по состоянию дела в жестоком заключении в железах, гонянием шпицрутенами наказан или сожжен имеет быть» [16, c.286].
Эта курьезная на современный взгляд норма отражает тогдашний уровень развития государства и законодателя.
16 июля 1743 г. издан был сенатский Акт о штрафах за стрельбу в населенном пункте [11, c.848].
Устав Благочиния или полицейского от 8 апреля 1782 г., в отличие от предыдущего закона, которые носить оружие запрещали только в определенных местах, в статье 213 табу содержал на ношение оружия тем категориям лиц, кому закон таковое не дозволяет либо не предписывает [15, c.473].
Статья 255 данного устава устанавливала наказание за ношение оружия в городе, кому закон того прямо не дозволяет или не предписывает – в виде конфискации оружия без возврата. Ко всему надлежало взыскать пени в виде дневного содержания рядового или сажать под стражу, пока не заплатит [15, c.465].
Таким образом, к началу XVIII в. на всей территории Российской империи был установлен общий запрет на ношение огнестрельного и холодного оружия, за исключением тех лиц, кому это было дозволено.
Законодательство XIX в. впервые в истории России устанавливает правовую охрану общественной безопасности. Большая часть преступных деяний, посягающих на отношения, регулирующие интересы военной службы, в том числе и сохранность оружия, совершенных в совокупности с общеуголовными преступлениями, была отнесена к компетенции гражданского, а не военного суда, так как практика применения санкций за преступления против чужой собственности не вызывала необходимости установления специальных норм, усиливающих ответственность за хищение предметов вооружения.
Таким образом, дела о хищении оружия в большей части изымались из компетенции военных судов и рассматривались гражданскими судами как преступления против собственности.
Так, Уложением 1845 г. устанавливались различные наказания за незаконные изготовление, хранение, использование, ношение, выделку и починку оружия.
При этом изготовление и выделка или хранение с целью противной государственной безопасности (статьи 1241, 1243) пороха, оружия, иных огнестрельных веществ, болит, гранат либо других артиллерийских припасов, считались уголовно-наказуемым деянием и наказывались лишением свободы.
Домашнее хранение запрещенного пороха либо оружия в большем количестве, нежели дозволено, а также использование последнего в месте, где есть люди, ношение без особого дозволения и надобности оружия или предписания, кроме охоты или отправления в дорогу, а также держание огнестрельного оружия заряженным в публичных местах, и ответственность мастерового, не заявившего о человеке, принесшем ему для починки оружие – наказывались арестом или денежным взысканием (статьи 1242, 1244, 1245, 1247, 1249).
В дальнейшем данные статьи из Уложения были исключены в связи с тем, что за эти действия предусматривалась административная ответственность [10, c.271-274].
Это может свидетельствовать о том, что на данном этапе уголовное право начинает преобразовываться в отдельную отрасль права.
Именно в Уложении 1845 г. впервые в российском законодательстве определились объекты преступлений, связанных с оружием: их родовым объектом, называлось общественное благополучие, видовым – общественное спокойствие, непосредственным – правила осторожности, установленные для общественной безопасности.
Уложение 1845 г. основу заложило весьма пристального отношения к охотничьему оружию.
Причем впоследствии данное воспринято было и советским уголовным законом: его оборот не считался преступным, как и иного оружия, не состоящего на вооружении у русской армии. Отсюда можно сделать вывод о том, что законодатель того времени допускал нахождение у граждан оружия для самообороны.
Отметим, что появление нового оружия, совершенствование военно-промышленного оборудования, а также террористическая опасность революционных движений вызвали усиление уголовной ответственности за незаконные действия с оружием.
Так, в 1885 г. Уложение о наказаниях уголовных и исполнительных от 1845 г. получает новую редакцию.
Наиболее актуальными являются статьи 986 и 987, основная роль которых сводится к усилению ответственности за нелегальный оборот оружия, и в особенности – взрывных веществ либо снарядов.
Причем, наказанием за вышеназванное служили каторжные работы, или арестант лишался всех прав и направлялся в исправительные арестантские отделения сроком до пяти лет. За нарушение правил особой важности по части 2 статьи 986 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных суд мог лишить пожизненно арестанта права содержания складов взрывчатых веществ, а также постановить в приговоре об окончательном либо временном закрытии склада.
На наш взгляд, учитывая этот исторический опыт, в санкцию статьи 225 УК РФ 1996 г. целесообразно включить наказание в виде пожизненного лишения права занимать должности по охране боеприпасов, огнестрельного оружия, взрывных устройств либо взрывчатых веществ.
Анализируя законодательство начала XIX в., можно сделать вывод о том, что данные преступления, если они не были сопряжены с антигосударственными действиями, не представлялись законодателю значительно опасными. Русские правоведы XIX в. в работах по уголовному праву также не уделяли им значительного внимания [1; 12]. В научной литературе более широко освещались вопросы уголовной ответственности за участие в дуэли [2, c.91 – 100; 4, с.102 – 114].
Революционная ситуация 1879 – 1890 гг. явилась толчком для разработки нового уголовного законодательства. Кроме этого, у власти была потребность в предупреждении преступлений, связанных с хищением большого количества оружия или военных припасов, а также в уголовно-правовой борьбе с ними. Поэтому в качестве источника похищения законодатель определял склады, оружейные или орудийные заводы.
Данное обстоятельство нашло свое отражение в Уголовном Уложении 1903 г. [14, c.44-47], пункт 2 статьи 123 (Главы 5 «О смуте») которого по своей сути повторял положения статьи 269 Уложения о наказаниях в редакции 1845 г., предусматривавшей ответственность за участие в скопище, которое разграбило, захватило либо разрушило склад оружия, либо военных припасов, орудийных либо оружейных заводов, укрепленных мест, военное судно, либо употребило для своих действий насильственного характера взрывчатые вещества.
Указанная норма Уголовного Уложения 1903 г. предусматривала две группы квалифицирующих признаков. Первые из них отягощали уголовную ответственность для подстрекателей и организаторов: «Устроивший или подговоривший устроить такое скопище, а также руководивший при учинениях предусмотренных сей статьей деяний или подстрекавший к их учиненню или продолжению…» [9, c.307].
Вторая группа признаков относилась к лицам, совершившим преступление с использованием оружия или взрывчатых веществ: «употребивший при учинениях оных взрывчатое вещество, или снаряд, или оружие…» [9, c.307].
Нетрудно заметить, что законодатель в этой норме стал рассматривать оружие и военные припасы не только как предмет преступления, но и как средство его совершения.
Уголовное Уложение 1903 г. впервые разделяло уголовную ответственность за нелегальный оборот оружия в зависимости от предмета преступления и вида нелегальных действий с предметами вооружения.
Так, в статье 225 была предусмотрена ответственность содержателей складов боеприпасов и взрывчатых веществ за совершение следующих действий:
- хранение без надлежащего разрешения взрывчатого либо огнестрельного вещества (помимо пороха), а также, хранение данных предметов «… вне устроенного для сих снарядов либо веществ склада, либо хотя и в складе, но в большем против разрешенного количестве»;
- устройство склада пороха, взрывчатого либо огнестрельного вещества без надлежащего разрешения;
- приобретение взрывчатых снарядов либо веществ без специального разрешения;
- сбыт взрывчатых снарядов либо веществ лицам, не имеющим разрешения на приобретение данных предметов;
- торговлю порохом либо иными взрывчатыми, либо огнестрельными веществами, либо снарядами без надлежащего разрешения [14, c. 72-75].
Подводя итог данному периоду, можно отметить, что преступления, связанные с незаконным оборотом оружия, в конце XIX – начале XX в. законодателю также не представлялись весьма опасными, за исключением случаев, когда они сопряжены были с подготовкой к антигосударственным действиям или их совершением.
Список литературы:
- Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права / М.Ф. Владимирский-Буданов. – Ростов-на-Дону: Феникс, 1995. – 639 с.
- Колоколов Г.Е. Уголовное право. Особенная часть: Курс лекций / Колоколов Г.Е. – М.: Типография К.Х. Устрицевой, 1900. – 459 c.
- О неношении остроконечных ножей, и о непродаже оных в рядах. Указ от 14.02.1700 г. // Полное собрание законов Российской империи. Т.IV. 1700 – 1712. СПб.: Типография II Отделения собственной Его Императорского величества канцелярии, 1830. – С.11.
- Пусторослев П.П. Русское уголовное право. Особенная часть / П.П. Пусторослев. – Юрьев: Типография К. Маттисена, 1913. – 414 с.
- Развитие русского права второй половины XVII – XVIII вв. / Ефремова Н.Н., Исаев И.А., Штамм И.С. Отв. ред.: Скрипилев Е.А. – М.: Наука, 1992. – 312 c.
- Российское законодательство X – XX веков (далее – РЗ X – XX вв.). В 9 т. Т.1. Законодательство Древней Руси. Под общ. ред.: Чистяков О.И. – М.: Юрид. лит., 1984. – 432 c.
- РЗ X – XX вв. В 9 т. Т.3. Акты земских соборов. Под общ. ред.: Чистяков О.И. – М.: Юрид. лит.,1985. – 512 с.
- РЗ X – XX вв.. T.4. Законодательство периода становления абсолютизма. Под общ. ред.: Чистяков О.И. – М.: Юрид. лит.,1986. – 512 с.
- РЗ X – XX вв. В 9 т. Т.9. Законодательство эпохи буржуазно-демократических революций. Под общ. ред.: Чистяков О.И. – М.: Юрид. лит., – 352 с.
- Свод законов уголовных с предметным указателем. Сост. Л. Озереиковский. – СПб.: Изд. И.И. Зубкова. «Законоведенье», 1915. – 575 с.
- Сенатский акт от 16 июля 1743 г. (Акт №8760) // Полное собрание законов Российской империи. Т.XI. 1740 – 1743. СПб.: Типография II Отделения собственной Его Императорского величества канцелярии, – С.848.
- Северский Я.Г. Особенная часть русского уголовного права. – СПб.: Книжный магазин А.Ф. Цензерлинга, 1892. – 164 с.
- Стрелецкий приказ 1699 г. (Акт № 1695) // Полное собрание законов Российской империи. Т.III. 1689 – 1699. СПб.: Типография и Отделения собственной Его императорского Величества Канцелярии, C.641 – 642.
- Уголовное Уложение, высочайше утвержденное 22 марта 1903 г. (с изменениями и дополнениями на 01.01 1908 г.). Изд. А.П. Энгельке и Н.Е. Игнатович. – СПб.: Типография товарищества Л Ф. Маркс, 1908. – 96с.
- Устав Благочиния или полицейского от 8 апреля 1782 г. (Акт №15379) // Полное собрание законов Российской империи. Т. XXI. С 1781 по 1783. СПб.: Типография II Отделения собственной Его Императорского величества канцелярии, 1830. – С.461 – 488.
- Хрестоматия по истории государства и права СССР. Дооктябрьский период. Под ред.: Титов Ю.П., Чистяков О.И. – М.: Юрид. лит., 1990. – 479 c.
