ИННОВАЦИОННАЯ СИСТЕМА ДЛЯ ЭКОНОМИКИ ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ

21 мая 3:15

Введение. Переход от централизованной экономики к рыночной, произошедший после распада Советского Союза имел огромное воздействие на национальную систему научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (далее: НИОКР), берущую начало в СССР. В данной системе можно выделить три основные характерные черты: масштабность, централизованность и, в связи с отсутствием частного рынка, финансируемость государством. Очевидно, что вышеперечисленные особенности не относятся к понятию ‘рыночная экономика’, поэтому неудивительно, что сектор исследований и разработок пережил кризис в годы перехода [1].

Во время перехода от одного типа экономической системы к другому, предполагалось, что высокая степень развития науки и техники, которая не будет ограничена централизованным планированием, обеспечит экспорт передовых товаров, а также будет способствовать экономическому росту страны. К сожалению, осуществлению этого помешало отсутствие рациональной политики и неспособность отойти от принципов централизованной экономики. Необходимо отметить, что для эффективного функционирования инновационной системы недостаточно иметь запас научных знаний мирового уровня, необходимы также институты, извлекающие материальную и нематериальную пользу из знаний и технологий.

Инновационная система России: она существует, но не работает. За последнее десятилетие российская наука и технологии существовали в качественно новой экономической, социальной и политической среде, которая во многом сформировала ее нынешнее состояние. Важно отметить, что институциональная структура российской науки и техники, со всеми ее внутренними связями и механизмами, в основном сформировалась задолго до начала радикальных экономических и политических реформ и вряд ли была пригодна для ее эффективной интеграции в рыночную среду. Научно-исследовательским организациям и, в действительности, ученым пришлось столкнуться с непривычными реалиями и попытаться приспособиться к новым условиям. [2] Но адаптация происходила в отсутствие надлежащего ответа правительства, такого как необходимые стратегические решения, обеспечивающие адекватную трансформацию сектора науки и техники и повышающие его роль в продвижении положительных социальных и экономических изменений в России. В общем системном кризисе, который затронул всю нацию, это привело к резкому обострению ситуации в сфере науки и технологий.

Из-за долгосрочного развития на основе «советской модели», состоящей в административно-командных методах управления, российские наука и технологии и в настоящее время обладают приведёнными ниже чертами:

         Число научно-исследовательских организаций в России достигает 2900, в то время как, к примеру, США, Германии или Японии насчитывается несколько десятков. Следовательно, существуют необходимость их финансирования, происходящая6 в основном, из федерального бюджета.[3] Пока государственный сектор исследований и разработок приходит в упадок, появляется небольшое количество более или менее успешных подразделений, в то время как многие, сохраняющие официальный статус исследовательских институтов, практически прекратили исследовательскую деятельность и вместо этого занялись притворной деятельностью, не имеющей академической, технологической, прикладной ценности, а направленные лишь на осваивание бюджетных ассигнований. Кроме того, финансирование российских научно-исследовательских организаций остается недостаточным: 1200 млн. руб. Хотя сами по себе небольшие подразделения НИОКР могут сыграть положительную роль, их дальнейшее разделение может привести к тому, что многие из них станут полностью безжизненными.

Рисунок 1 «Затраты на науку и технику в ведущих странах мира»

  1. Российские НИОКР, основанные на предприятиях, не располагают большим количеством ресурсов и решают, по большей мере, внутренние задачи своей компании, используя при этом результаты внешних решений.

По статистике отрасли промышленности, обладающие лучшими возможностями для НИОКР на предприятиях, демонстрируют большую активность в заключении контрактов на внешние НИОКР. Данная закономерность демонстрирует, что эти две формы НИОКР не являются взаимоисключающими, а дополняют друг друга [4]. Фирма, самостоятельно занимающаяся проведением исследований, скорее всего будет заключать контракты на исследования и разработки с внешними организациями, в то время как ее собственные подразделения, с помощью обработки и анализа являются источником знаний для изменения конкурентной стратегии компании. Необходимо отметить, что исследовательские центры разработок слабо интегрированы с компаниями и сферами применения разработок, что приводит к отставанию от мирового уровня, “исследования и разработки” зачастую носят показной характер, большая часть не способна куда-либо интегрировать технологии, что негативно сказывается на конкурентоспособности продукции.

Что можно сделать?

  • Необходимо обеспечивать ресурсами исключительно жизнеспособные организации.
  • Необходима ликвидация организаций, утративших способность к продуктивной исследовательской деятельности.
  • Необходимо перевести в университеты или продать инвесторам организации, сохранившие исследовательский потенциал. Необходимо увеличить государственное финансирование гражданской науки и технологий.

Библиографический список

  1. Беляева Л.А. Субъекты модернизации в России: практики постсоветского периода и современные проблемы // Вестник Омского университета. Серия: Экономика. 2015.№ 3. С. 51-58.
  2. Камко Е.В., Кирдина-Чэндлер С.Г. Институциональная структура российской национальной инновационной системы: path dependence — эффект // Актуальные проблемы экономики и права. 2018. Т. 12. № 1 (45). С. 149-160.
  3. Бикметов Р.Ш. Стратегия преобразования российских «постсоветских» градообразующих предприятий в инновационные организации // Вестник УГНТУ. Наука, образование, экономика. Серия: Экономика. 2018. № 3 (25). С. 81-87.
  4. Miropolskii D.Iu., Selishcheva Т.А., Diatlov S.A., Lomakina I.B., Borkova E.A. Regional Supply Chain Structure and Centralization of the Economy of Russia// Exceling Tech. Vol. 7, No. 6, December 2018. — P. 684 – 692.