ДИСТАНЦИОННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ И ОСОБЕННОСТИ ИХ СОВЕРШЕНИЯ

Понятие и особенности дистанционного преступления 

 В уголовно-правовой литературе на данный момент  не сформулировано  определения  дистанционного преступления. Скорее всего это связано с тем, что многие из теоретиков уголовно-правовой доктрины  не видят в этом практической пользы и целесообразности. Представляется, что такая позиция не обоснована, так как наличие определения  всегда позволяет сакцентировать внимание на основных признаках понятия, которое пытаются описать. Стоит отметить, что самой  темы дистанционного преступления  касаются в основном в рамках дистанционных мошенничеств  и не дают описательной характеристики основному термину – это кажется очень странным, так как проблема является новой и актуальной. 

Основной и главной особенностью дистанционных преступлений является способ их совершения. Доктринально способ совершения преступления относят к содержанию объективной стороны состава преступления и понимают под ним совокупность приемов, которые использует лицо при совершении того или иного преступления[1]. Н. С. Таганцев в своем труде отмечал, что способ действия может служить основанием для усиления уголовной ответственности, для классификации преступных действий и, хотя и в немногих случаях, служить основанием разграничения уголовно наказуемой и ненаказуемой неправды[2]. То есть данная характеристика очень важна в вопросе разграничения простого преступления от дистанционного. В чем же особенность данного способа?  Для начала следует разобраться что вообще понимается под дистанцией. Этимология этого слова такова —  оно исходит от латинского слова «Distantia» — промежуток, расстояние. То есть главной характеристикой будет именно расстояние, на котором находится преступник от места совершения преступления или от места реализации состава, так как в некоторых случаях момент выполнения состава и место совершения преступления могут не совпадать. Невозможно четко определить дистанцию, на которой должен находиться преступник во время совершения дистанционного преступления, но этого и не требуется – это оценочная категория. Самым главным является то, что само деяние (действие или бездействие), которое направлено на реализацию преступного умысла, производится лицом (лицами) на достаточном расстоянии от места совершения преступления, а не в самом месте. Если предположить характерную ситуацию для современных реалий, где одно лицо — «кладмен» оставляет наркотические вещества в определенном тайнике и передает информацию в теневом браузере или диалоге другому лицу о нахождении запрещенных средств и оно их забирает, то такое преступление нельзя назвать дистанционным – это будет обычное преступление с использованием различных технологических средств коммуникации. В нем будут присутствовать промежуточные действия, которые связаны с использованием закрытых или открытых коммуникационных порталов,  но признака дистанционности не будет. А вот если немного видоизменить ситуацию и представить, что лицо забирает наркотические вещества из указанного места не лично сам, а используя специальное устройство (машина на пульте управления) ,то это будет ярким примером дистанционного преступления. Действия данного лица образуют состав ч. 1 ст. 228 УК, а именно приобретение и перевозка, при условии, что сотрудники правоохранительных органов обнаружат непосредственно автономное устройство и только потом установят кому оно принадлежит. Действия «кладмена»  в данной ситуации образуют состав п. б ч. 2 ст. 228.1 (сбыт наркотических веществ с использованием информационно-коммуникационных сетей) и они не будут являться дистанционным преступлением. Примечательно, что в современном УК предусмотрен такой состав – это еще раз доказывает актуальность проблемы. Пример достаточно сложный, но он характерно показывает особенность рассматриваемого нами вида преступления. Еще одним ярким примером дистанционного преступления является дача взятки должностному лицу путем перевода денежных средств на его банковский счет (при условии, что данное лицо осведомлено). В постановлении ВС «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях»[3] указывается, что моментом окончания преступления в таком случае является момент зачисления денежных средств на счет, а вот про место совершения преступления ничего не говорится, так как это дискуссионный вопрос и он не решен. Исходя из того, что местом совершения данного преступления будет являться  местоположение банка, в котором у должностного лица счет или местоположение  данного лица во время зачисления денежных средств на его счет, можно утверждать, что это дистанционное преступление.

На вышеизложенных примерах был рассмотрен отличительный признак дистанционности, но стоит выделить еще один важный признак – это признак полной опосредованности.  Данная характеристика выражается в том, что субъект преступления реализует объективную сторону состава через определенное средство и сам не может полностью контролировать процесс выполнения. Представим ситуацию, когда стрелок , находящийся на крыше, производит выстрел из винтовки в предполагаемую жертву и промахивается. В приведенном примере наличествует признак дистанционности, но отсутствует  признак полной опосредованности, так как при нажатии на курок стрелок теряет возможность влиять на последующие события, но перед этим он целиться, измеряет скорость, что свидетельствует о неполной опосредованности. То есть такое преступление (покушение на убийство) не будет являться дистанционным.

Подводя итог вышеописанному, следует  пояснить, что дистанционным является преступление, субъект которого реализует объективную сторону состава через определенное средство и сам не может полностью контролировать процесс реализации (полная опосредованность), а сам состав выполняется в момент, когда данный субъект находится в отличном территориальном пространстве от места наступления преступного результата (дистанционность).

Список литературы:

[1]  Уголовное права Росии. Особенная часть. : Учебник /  Под. ред. В. Н Бурлакова, В. В. Лукъянова, В. Ф. Щепелькова; — 2-е изд., перераб. – СПБ.: Издательство СПБГУ, 2014. – C. 172

[2] Таганцев Н. С. Русское уголовное право : лекции. Часть общая. Т. 1. СПб., 1902. С. 639.

[3] постановление Верховного Суда «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных » от 9 июля 2013 года №  24 // Российская газета.  2013  г.   № 154(6130).